— Здравствуй, дорогой товарищ! Потеряла я тебя. Думала, уже не увижусь… Солдатик мой… Когда же ты приехал?
— Только что… А ты что, Вера?
— Как партизанить кончили, вернулась я к матери. Солдатика моего ждала, ждала… Вышла вот замуж… Пойдем же к нам, чаю попьем.
— Зайду обязательно, в другой раз. Благодарю тебя за приглашение. Очень я тороплюсь, Вера. Не ногу задержаться.
Незаметно для себя я перебирал в руках выдернутую ботву и общипывал мелкие клубни. Вера удивилась:
— Копаешь картошку? Маме помочь пришел?
— У Натальи Васильевны попросил — в дорогу.
— Ой, дай-ка я сделаю! — воскликнула Вера и кинулась шарить по грядкам. Надергала картошки и моркови, нарвала огурцов, нащипала луку, сбегала за мешочком, уложила в него овощи, поверх положила сибирские шаньги в капустных листах, что-то нашептывая и бормоча:
— Сама напекла!
Завязала мешочек, встряхнула и подала мне.
Раскраснелась Вера. Так алеют белоснежные горы Усть-Терзига, когда лучи вечернего солнца прикоснутся к ним. Сейчас закатится мое красное солнышко…
— Спасибо, Вера!
— Пожалуйста, пожалуйста, не за что! Когда же ты опять приедешь, мой товарищ?
— Как знать? Если опять задержат в Хем-Белдире — буду наведываться к родным. А поеду учиться… далеко — уж тогда скоро не вернусь, Вера.
— Смотри же, приедешь — не обходи нашего дома, про наше знакомство не забывай.
Я схватил горячие руки Веры и прижал их к моей щеке.
— Ой! Замешкалась я, побегу, до свидания! — Вера высвободила свои руки. Потом крепко обняла, поцеловала в голову.
Наталья Васильевна позвала издали:
— Ве-ра! Ве-роч-ка-а-а!..
Я вышел за плетень. Отвязал задремавшего было Таш-Хурена и вскарабкался на него.
Глава 10
"Гнедой конь» Савелия
Каждый день мы приходили на берег Улуг-Хема раза по три, по четыре. Нам не терпелось узнать, скоро ли придет наш плот. Разлив был в самом разгаре, низкие места у берега захлестнуло водой. Река ревела, покрытая пеной и воронками буйных водоворотов.
Наконец приплыл плот Елисеева. Он стоял на привязи, как дикий темно-бурый конь, и непокорно рвал аркан. Савелий Елисеев, наш земляк, родом из Терзига, был такой маленький дяденька с реденькой черной бородкой, с плешивой головой. Я с давних пор знал Савелия. Каждое лето он сплавлял в Минусинск лес и был поэтому главным связным между Тувой и Россией.
Когда мы снова пришли на берег Улуг-Хема, Савелий нас встретил очень весело:
— Мой «Гнедко» уже готов, я его крепко-накрепко связал.
Мы внимательно осмотрели плот, ощупали крепления. Не легко было сделать такого коня. На него ушло десятка три толстых сухих елей… Им до макушек обрубили сучья, пропилили на толстых концах пазы, закрепили поперечным бревном, да еще сковали напоследок. На корме стояли козлы с уключинами, куда кладутся весла, а посредине плота была построена загородка, метра в два высотой. Называлась она балаганом. На крыше балагана с двух концов были навалены звериные шкуры.
