Шагдыр — опять другой. Лицо у него какое-то синее, бледное. Ребята так и звали его Бледный Шагдыр. Родом из Элегеста, какой-то родственник нашего Кюрседи. Сам ходил короткое время в хураках [73] при монастыре. Неразговорчивый, с наморщенным лбом, он словно вечно думает о чем-то очень трудном и большом. Оттого, наверно, и шуток не понимает. Ребята что-нибудь скажут, так себе, со смехом — сразу набрасывается, как ястреб.
Были мы непохожи друг на друга не только по характеру, по возрасту, но и по знаниям.
Зато нас объединяло одно желание. Ждали только дня и часа, когда сядем на плот.
В том, 1925 году саиты опять отложили наше путешествие.
Я возвращался с первомайской демонстрации по берегу реки. У обрыва стояли две молодые русские девушки. Проходя мимо них и незаметно покосившись в их сторону, я увидел, как одна из девушек осмотрела меня с ног до головы, рассмеялась и подмигнула подруге.
Я остановился.
— Чего это вы смеетесь? Или я очень страшный? А может, слишком красивый?
— Еще бы не смеяться. Идет молодой паренек и не хочет узнавать старых знакомых! Вы ведь вроде узнали нас, а виду не подавали. Или мы ошибаемся?
— Нет, не ошибаетесь. Я как раз нарочно присматривался к вам: вроде знакомые, а признать не могу. Хоть заново знакомься! Если вам это неприятно, значит, я виноват.
— Ну, я спешу, девочка, пойду уж… До свидания, уважаемый Тока, не знаю по отчеству, — сказала одна из девушек и куда-то заспешила, весело подпрыгивая.
Некоторое время мы молча стояли, не зная, с чего начать разговор.
Девушка заговорила первая:
— Совсем вы такой, не изменились ни капельки. А мы с Настей бегали еще без косичек…
— С Настей? А вы кто будете? Как ваше имя?
— Я даниловская. Прикочевали в Хем-Белдир. Мое имя Анна. Можно просто звать Нюрка, или Нюта, как раньше звали. Мне-то еще лучше.
Я схватил себя за голову:
— Ай-ай-ай-ай!.. Нюточка-Анюточка!
Это была подруга Насти — Вериной сестренки.
Беседуя о Даниловке и ее жителях, о небе, о погоде, мы шли рядом краем берега к Хем-Белдирскому острову. Когда мы дошли до коричневого дома, где находилось правительство, перед нами появился князь Идам-Сюрюн.
— Тывыкы, а Тывыкы! Подойди, парень.
Наскоро договорившись с Нютой о встрече, я подбежал к саиту и поздоровался. Идам-Сюрюн застыл у дороги и, что-то буркнув на мой привет, сказал:
— Послезавтра в Салчакском хуре [74] будут праздновать майдыр [75]. Я туда поеду. Твой тарга Пюльчун тебя отпускает. Поедешь со мной. Понял, парень?
