— Прославленный силач хошуна Баян-Хан-ула [69] Манлай-оол! Введите его противника.
С противоположной стороны другой секундант сообщил еще более зычно и торжественно:
— Прославленный силач Тоджинского хошуна Чадамба!
Через несколько мгновений глаза всех зрителей устремились на стройного, высокого парня. За ним на арену выбежало еще семь силачей.
Борцы расставили руки, как расправляют крылья собравшиеся лететь орлы. Подражая парящим орлам, они протанцевали от своих стоянок до навеса с угощениями и снова отступили назад. Потом стали друг против друга четырьмя парами.
— Манлай-оол, силач хошуна Баян-Хан-ула! Смотри не подкачай! — закричал секундант в багровом халате и звонко шлепнул своего силача по спине.
Тем временем второй секундант, в синем халате, пропел:
— А это прославленный силач Тоджинского хошуна Чадамба, ломающий руками целые кирпичи зеленого чая.
Борцы заняли исходную стойку, наклонились и, не моргая, исподлобья взглянули друг на друга. Вот они уже сцепились, как два петуха.
Манлай-оол мигом схватил Чадамбу за руки и рванул. Но Чадамба вывернулся и попробовал схватить противника за ногу. Манлай-оол чуть не опрокинул его. Борцы долго ходили по арене, сцепившись вытянутыми руками. Каждый изучал силу своего противника и перебирал в голове всевозможные приемы борьбы. Приблизились также секунданты, подбадривали силачей острыми шутками-прибаутками.
Зрители тоже стали входить во вкус. Доставали из-за пазух деревянные пиалы, зачерпывали из расставленных на земле посудин отборную араку, утирали губы и, повеселев, гудели всё заметнее и бойчее.
— Эх ты, парень, чего крутишься все на одном и том же месте вокруг бедняги тоджинца, подсекай и вали! — закричал кто-то из нижнего ряда.
— Хо-хо! Что еще думать с этой толстой барбой, набитой всякой всячиной? Вали его, вали! — понеслись крики из верхних рядов.
Борцы рванулись и заплясали один вокруг другого. После одного круга Чадамба схватил Манлай-оола за икры и поднял вверх. Но тяжел оказался толстый Манлай-оол. Чадамба его внезапно отпустил, и едва толстяк коснулся земли, снова схватил его за икры и так рванул, что Манлай-оол, взлетев в воздух, как мешок с ватой, упал на землю. Над местом, где происходило единоборство, взмыл к небу целый столб прокаленной зноем пыли; на некоторое время площадка затуманилась, как это бывает, когда на пыльную дорогу вдруг упадет с воза тяжелая кладь.
Силач-победитель заплясал вокруг поверженного, будто говорил: «Вот я какой здоровый, глядите все!» Изгибая свой стан и разводя руками, он протанцевал к навесу, забрал с одной из тарелок каких-то кушаний, отведал их, причмокивая губами, потом, как сеятель, стал своим угощением посыпать землю перед зрителями и приплясывать с еще большим воодушевлением.
