Я снова вернулась на скалу, пытаясь в тусклых сумерках получше разглядеть полумесяц городишка. Когда-то все верили, что Гавань Шотландца превратится со временем в крупный порт вроде Салема или Нью-Бедфорда. Но слишком быстро прошло время высокомачтовых кораблей, а китобойные суда ушли севернее. Горстка домов, с которой начинался город, не слишком разрослась. Я знала, что моя мать родилась в маленьком домике там, внизу. Моя бабка держала собственную пекаренку, а дед плавал по морям. Карри Коркоран выросла среди скромных, работящих людей, которые не очень-то представляли, что им делать с этой "соловушкой в вороньем гнезде", как сказал однажды мой отец. А теперь в живых не было ни родителей мамы, ни родителей отца. Не было никого, к кому я могла бы обратиться за помощью. Никто и пальцем ради меня не шевельнул бы, кроме капитана Бэскома.
Предательские мысли снова вернулись — они, казалось, сами собой так и лезли в голову. Что за человек этот темнолицый Брок Маклин? Какое право он имел отказываться от меня, еще не узнав? Какое право он имел судить и презирать, если ни разу со мной даже не поговорил? Возмущение принесло с собой и волну храбрости. Почему бы мне не остаться и не подождать, что будет. Воздержусь-ка я от суждений, пока не встречусь и не поговорю с этим человеком. Не буду принимать необдуманных решений и судить о нем, как он обо мне.
Такие вот самодовольно-добродетельные мысли открыли мне лазейку — нет, не к тому, чтобы принять план капитана, но к тому, чтобы не отвергать его с ходу. Я просто подожду, что будет. Невзирая ни на что, передо мной забрезжил лучик надежды. Нет, не соблазн обрести дом и богатство подвигли меня на такое решение — они не много для меня значили. Мне нужен был именно теплый кокон любви. Согласно мечте, с которой я сжилась, предполагались волшебные превращения, и вот уже неведомая фигура Брока Маклина стала приобретать определенную романтическую привлекательность.
Капитан сказал, что я похожа на свою мать. Но я к тому же была и самой собой, и мне не приходилось жаловаться на отсутствие внимания со стороны тех немногих молодых людей, которых я знала в Нью-Йорке. За мной — соблюдая все приличия и в присутствии моего отца — ухаживали несколько человек, которых я если и поощряла, то только в шутку. Они всегда казались мне юными и неотесанными в сравнении с тем, кто виделся мне в мечтах. Мне казалось, что он должен быть похож на отца, с крепкой примесью еще более сильного человека, каким я представляла себе по рассказам капитана Обадию. Может быть, неведомый Брок Маклин как раз подходит под это описание? Мое шустрое воображение сразу нарисовало картинку, как он, лишь увидев меня, забудет о том, что не хочет снова жениться, и весьма охотно бросится к моим ногам.
