В разгар жаркого, влажного и кровавого дня, подполковник Генри Блэйк закончил резекцию кишечника, проанализировал ситуацию в пред— и постоперационных палатах, вышел покурить, и, вышагивая туда и обратно, с надеждой оборачивался и вглядывался в южный горизонт. Количество и характер поступаемых ранений, а так же конфиденциальная информация от Радара О’Рейли свидетельствовали о том, что ситуация на Старом Лысом намного усложнится перед тем как улучшиться. Так что он понимал, что и у него, и у всех остальных скоро возникнет много проблем. Отводя взгляд от южного горизонта, он в который раз проклинал армейское начальство за то, что оно забрало двух его лучших хирургов в Кокуру, и до сих пор не возвращает.
Затоптав окурок, он глубоко вздохнул, сделал жалкую попытку распрямить поникшие плечи, бросил последний взгляд вдоль долины, и увидел невдалеке облачко пыли. Впервые за двадцать четыре часа Генри улыбнулся и расслабился, так как он знал, что чуть впереди этого облачка пыли просто обязан был быть джип с Ястребом Пирсом за рулем. Считанные мгновенья спустя Ястреб и Ловец, одетые в небесно-голубые штаны и гольф-рубашки, выпрыгнули из джипа.
— Хайль, о наш галантный лидер! — отсалютовал Ястреб.
— В лагере суета, — заметил Ловец Ястребу, — И вот что мне интересно: почему это наш галантный лидер прохлаждается на солнышке без дела?
— Кто его знает, — ответил Ястреб.
— Ну-ка, ребята, быстро за работу! — крикнул Генри.
— Слушаюсь, сэр, — козырнул Ловец.
— Ладно, Генри, — сказал Ястреб, — но мы будем тебе благодарны, если ты вытащишь из джипа наши клюшки и почистишь их.
Они побежали в предоперационную, вид которой заставил их осознать, что сегодня, пожалуй, будет самый трудный день в их жизни. Чего они пока не знали, так это того, что всему персоналу 4077-го МЭШ предстояли самые тяжелые две недели за все время существования Двойного-неразбавленного. Две недели раненые все поступали и поступали. Все две недели, ежедневно, каждый хирург, медсестра и санитар, независимо от расписания смен работали по двенадцать, четырнадцать, шестнадцать, а то и все двадцать из двадцати четырех часов.
В госпитале царил хаос. ИХ привозили вертолетами и машинами — артерии, легкие, кишки, мочевые пузыри, печень, селезенки, почки, гортани, глотки, кости, желудки. Полковник Блэйк, хирурги, Ужасный Джон и Добрый Валдовски, который в свободное от починки челюстей и выдирания зубов время помогал Ужасному Джону подавать наркоз, постоянно отрывисто переговаривались, стараясь хоть как-то поддерживать порядок и плавность потока. Они должны были максимально подготовить каждого пациента к моменту начала его операции. Расписание операций естественным образом определялось наличием свободного операционного стола и хирурга. Очередность постоянно нарушалась вновь прибывшими вертолетами, приносящими более серьезных раненых, которых приносили с вертолета в приемную и сразу на стол.
