Но она тогда была в эмиграции, и Анна с рождением Людовика очень изменилась. Королева-мать, регентша, тайная супруга Мазарини — болтали и это — мало чем напоминала герцогине подругу ее юности, прежнюю Анну Австрийскую!
А ее так любили, королеву Анну!
За нее погибли Бекингем и Констанция, а сама Шевретта, хоть и выжила, но в неравной борьбе с Ришелье потеряла любимого и ребенка. И Шевретта уже не доверяла Анне Австрийской. Она не переставала бояться за сына и стала уходить от откровенных разговоров с королевой. Она боялась тайны, которой владела и, сохраняя видимость официальных отношений с графом де Ла Фером, даже ему не поведала тайну королевской семьи — не потому, конечно, что не доверяла — и за него она боялась. А Атос не расспрашивал ее, пытаясь казаться нелюбопытным, хотя чувствовал, что ее что-то гнетет.
Когда между ними заходил разговор о будущем, Шевретта отделывалась уклончивыми обещаниями. В последний раз Атос изменил своей обычной сдержанности и поставил вопрос ребром: до каких пор будет продолжаться это двусмысленное положение? По тону, каким был задан вопрос, она поняла: что-то случилось. И тогда граф поведал об оскорблении, нанесенном де Вардом-младшим, о стычке Рауля с оскорбившим его придворным, о разбирательстве, которое устроил Д'Артаньян, пригласив придворных, и в результате — извинение де Варда перед Раулем в присутствии свидетелей, которое Д'Артаньян вырвал у обнаглевшего придворного при помощи, с позволения сказать, шантажа.
— Шантаж? Конечно — шантаж! Не извинишься — будешь сидеть! А как же иначе? Молодец, гасконец! — воскликнула Шевретта а потом спросила:
— И даже тогда Рауль не назвал мое имя?
Граф молча покачал головой.
— Я не выдержала бы на его месте… Черт побери! Мое имя произвело бы фурор!
— Дорогая, Рауль понимает с полуслова. И, как бы ни старался де Вард задеть его самолюбие, он боялся, что, поддавшись на провокацию своего врага, может повредить вам — и промолчал. Он слишком любит вас, чтобы причинить вам хоть малейшие неприятности.
— Рауль чудесный мальчик! — нежно сказала герцогиня, — Но де Вард, негодяй, у меня за все ответит!
— Де Вард отвратительный тип, — произнес Атос.
Тогда разговор их так и закончился неопределенным обещанием. Атос называл такие разговоры Ни О Чем. Шевретта, обладая очень развитой интуицией, предчувствовала, что не сегодня-завтра всплывет имя второго принца. На это ее навели кое-какие высказывания Арамиса, и их соперничество в борьбе за власть в Ордене иезуитов. Слава Богу, Атос не знал о тайных делах своей благоверной!
