— Вели подать завтрак, Жюльетта! Я чертовски голоден! Этот хрыч, твой муж, уже убрался?
Жюльетта лукаво прищурилась и спросила:
— А скажи, милейший Ролан, почему ты не у Его Величества? Как ты ухитрился сбежать?
Тут я выбрался из своего любимого кресла, сделал постное лицо и сказал загробным голосом:
"Граф и графиня де Линьет с глубоким прискорбием извещают о кончине престарелой графини де Линьет и умоляют Его Величество короля Франции Людовика XIV отпустить шевалье Ролана де Линьета, королевского пажа, проститься с бабушкой и отдать последний долг покойной.
К сему граф де Линьет, графиня де Линьет…"
И я жалобно шмыгнул носом, смахнув мнимую слезу.
— Но наша бабушка, графиня де Линьет, умерла, когда тебя на свете не было! — расхохоталась Жюльетта, — Выходит, ты "отпросился на похороны", плут?
— А какое дело королю до какой-то престарелой графини из провинции? Что он, проверять будет? Подумаешь, старушка померла! А за упокой души бедной старушки-графини Жанны-Анны-Изабеллы де Линьет я сегодня же поставлю свечку в Нотр-Дам. Три дня свободы от Людовика стоят свечки и молитвы пажа, правда, сестренка?
Жюльетта покачала головой.
— Но письмо от имени родителей написать не так-то просто, чтобы никто ничего не заподозрил! — возразила она.
— Подумаешь, письмо! Мой дружок Поль де Шатильон запросто скопирует любой почерк. Я ему дал для образца последнее письмо нашей матушки, где она пишет как всегда: 'Не дерись на дуэли, ходи в церковь, не груби господину графу, будь умницей, слушайся старших…" — и так далее, одной морали на целых пять страниц. И вот Поль настрочил королю бумагу…
Жюльетта сердилась для порядка, по смеющимся глазам сестры я понял, что ее гнев показной. Но, видимо, Жюльетта считала своим долгом старшей сестры воспитывать младшего брата, и она отчеканила, изо всех сил стараясь казаться сердитой:
— Твой Поль — негодный мальчишка, и ты от него учишься всяким проказам, я непременно отдеру его за уши, как только увижу! Так и передай!
Я расхохотался: Жюльетта так и не научилась притворяться! Придворные фрейлины усвоили науку притворства куда лучше.
— Ничего не выйдет! Поль — дворянин, а дворян за уши драть нельзя!
— А я не посмотрю, что он дворянин, — продолжала кипятиться сестра.
— Согласен, пажи Его Величества любят пошутить, но ты ничего не сделаешь Полю, лучше, как добрая христианка, прости нас, грешных! Ты же не позволишь себе, милая сестрица, нанести оскорбление королевскому пажу!
