Этот пересмотр эффективности анархизма не мешает Махно убедительно подтвердить основные ценности анархического коммунизма. Во многих статьях, излагавших его кредо, он настаивает на бунтарском духе, на отказе от всякого подчинения и примирения, благодаря чему индивид становится действительно сознательным и независимым, непокорным повстанцем, каковым был он сам на протяжении всей своей жизни. Для него анархизм является социальной доктриной, наилучшим образом отвечающей интересам класса рабочих и крестьян, наиболее бедных и наиболее угнетенных; революционное и освободительное призвание анархизма должно утверждаться как размышлением и осознанным пониманием, так и волей к действию - посредством «действующего коллектива», по его собственному выражению, - против всех несправедливостей, причиненных государственным устроем общества. Собственные размышления и концепции Махно являются для него только личным вкладом в революционный проект, извлеченным из военного и революционного опыта; он стремится к объединенному действию анархистского движения и предлагает в этом направлении в 1931 году создание интернационального коллектива для изучения вопроса о подготовительной конференции к международному анархистскому конгрессу, задачей которого должно было стать дополнение и развитие фундаментальных положений анархического коммунизма в мировых масштабах.
Махно с исключительной резкостью критикует большевизм и его извращение социальной революции 1917 года. Он не только пересматривает то, что принято называть «Октябрьской революцией» по отношению к революционной Украине, но и снижает значение большевистского переворота, сравнивая его с борьбой и завоеваниями украинских крестьян, задолго до штурма Зимнего дворца в Петрограде. Он осуждает подавление красными фанатиками восстания кронштадтских матросов, выразителей справедливых народных чаяний. Отметим также его блестящее разоблачение революционных претензий наследников Ленина, чьи различные толкования равенства, лозунга Октября 1917 он излагает. Укажем, кроме того, на его неординарный анализ «пролетарской» власти: он констатирует, что значительная часть рабочего класса активно участвовала в установлении большевизма и нашла в этом свою выгоду, пользуясь в качестве «официально правящего класса» некоторыми привилегиями. Рабочие, таким образом, смогли стать эксплуататорами, иногда худшими, чем буржуи, не только по отношению к своим братьям по классу, но в особенности по отношению к крестьянским массам. Однако, по мнению Махно, именно крестьянские массы были действующим лицом первого плана в русской и украинской революции, более радикальным, чем взятый в целом городской пролетариат. Это утверждение явно противостоит антикрестьянским предрассудкам, распространенным в городских и революционных кругах - иногда даже среди анархистов, которые пытались, напротив, объяснить поражение революции «жадностью» и крестьянским «инстинктом собственника»
