– Они нам пошли на пользу, – сказал Даламар, пожав плечами. – Из–за легенд о Рейстлине и его «жертве» люди больше не боятся магии, колдунов не ругают. Наши школы процветают, услуги волшебников пользуются спросом. Нас даже пригласили в Каламан строить там новую Башню Высшего Волшебства, – эльф печально улыбнулся, – смешно, не правда ли?
– Что?
– Своим поражением твой брат достиг того, к чему стремился, – Даламар усмехнулся, – в известном смысле он стал богом…
– Палин, я настаиваю, объясни, что происходит.
– Ты слышал, о чем была речь, Танин, – уклонился от прямого ответа Палин, кивнув на Юстариуса, который разговаривал с Карамоном. – Мы собираемся в путешествие к Башне Высшего Волшебства в Палантас, где находится запертая Дверь… в которую мы хотим заглянуть… Вот и все.
– А я – отважный гном! – рявкнул Танин.
– Иногда ты рассуждаешь, как он! огрызнулся Палин, потеряв терпение, сбрасывая с плеча руку брата.
Танин побагровел. В отличие от добродушно–веселого Стурма Танин вместе с материнскими кудрями унаследовал и ее характер. К тому же он серьезно относился к роли Старшего Брата, чересчур серьезно, по мнению Палина. «Но это потому, что он меня любит», – напомнил себе Палин.
Глубоко вздохнув, Палин взял брата за плечи:
– Танин, теперь ты послушай меня для разнообразия. Стурм прав. Я не хныкал, когда вы впервые уходили на битву. По крайней мере, когда вы могли меня увидеть. Но я плакал всю ночь, один, в темноте. Неужели я, по–твоему, не знал, что каждое наше расставание могло быть последним? Сколько раз вы были ранены? В последней битве стрела минотавра прошла в дюйме от твоего сердца!
Танин опустил голову.
– Это – разные вещи, – прошептал он.
– Как сказал бы Дедушка Тас, «цыпленок с веревкой на шее и цыпленок с отрубленной головой – это разные вещи, но не все ли равно цыпленку?» – улыбнулся Палин.
Танин пожал плечами и попытался усмехнуться.
– Наверное, ты прав, – положив руки на плечи брата, он пристально посмотрел ему в бледное лицо. – Пойдем домой, малыш! Брось ты все это! – зашептал он страстно. – Все это ничего не стоит! Если с тобой что–то случится, подумай, что будет с матерью… и отцом…
– Я знаю. – Взгляд Палина был безжалостен, хоть он изо всех сил старался скрыть это. – Я подумал обо всем! Я должен. Танин. Пойми. Скажи маме, что я… я очень люблю ее. И девочкам. Скажи им… что я привезу им подарок, как вы со Стурмом всегда привозили.
– Какой? Мертвую ящерицу? Какое–нибудь заплесневевшее крыло летучей мыши? – горько воскликнул Танин.
