— Праведники грешат семь раз в день, — весело замечаете вы (все-таки стоило вырасти в монастыре и выслушать тысячи проповедей). — И какой же грех вы совершили, девочка моя?
— Мы занимались любов… — бормочет несчастная.
— Прости? Я не слышала, я понемногу глохну.
— Я занималась любовью с Маттиасом!
— Я уверена, что это было великолепно! — восклицаете вы.
— О, да! — с жаром произносит ваша харизматическая малышка.
Слезы удваиваются.
— Не надо плакать, — нежно говорите вы. — Физическая любовь это прекраснейший на земле акт, когда она сопровождается духовным единением.
Вы гордитесь своей маленькой проповедью. Господин Боссюэ вам и в подметки не годится.
— Дело в том, что… Я боюсь, что беременна… — шепчет юная Мелани.
— Метода Биллингса?
— Вообще никакой!
— Ай…
Вы размышляете вслух:
— Маттиасу — 18 лет. А вам — 17?
— Да.
— Вы слишком молоды, чтобы заботиться о ребенке. Ну и ладно. Вы любите Маттиаса?
— Всей душой и на всю жизнь! — с жаром уверяет Мелани, молитвенно складывая руки.
— А он?
— Я думаю, тоже, — признает она, краснея.
— Прекрасно. Женитесь. Если вы действительно беременны.
— Дело в том, что… мои родители и мой исповедник будут недовольны…
— Я поговорю с вашими родителями. А что до вашего исповедника, наплевать на него! У меня есть другой, совершенно отпадный!
И вы безотлагательно отправляете ее к отцу Д., который тут же дает ей отпущение грехов, без ума от счастья при мысли, что он благословит союз этих двух влюбленных ангелочков.
Вы никому не говорите о ребенке (даже Мужчине), кроме Старшей Дочери. Та падает в обморок.
— Маттиас! Ребенок восемнадцати лет! Какое безумие!
— С другими такое случается.
— Мелани не согласится сделать аборт?
— Конечно, нет. Верующие предпочитают родить ребенка и отдать его на усыновление.
— Мой внук! В приюте! Никогда. Я предпочитаю вырастить его самостоятельно.
— Хорошо сказано. Я помогу тебе. Как ты думаешь, ему понравится воскресное жаркое?
— На что они будут жить, эти дети?
— На дотации от родителей, как вся молодежь.
— А что они будут делать с ребенком?
— У меня была идея. Ты возьмешь Мелани продавщицей в свой шмотный магазин, и вы устроите малыша в корзине в подсобке.
— А если он будет плакать при клиентах?
— Ты им скажешь, что это брошенный цыганский ребенок и попросишь пожертвований.
Жюстина вздохнула:
— Вот я уже и бабушка!
— А я — прабабушка!
— А Лилибель — пра-прабабушка. Вот уж она нам устроит.
Родители Мелани, которых вы ходили навестить, были очень вежливы, но по холодным взглядам вы понимали, что, по их мнению, это из-за вашего дурного влияния их набожная дочь совершила плотский акт.
