Ручка опять начала вращаться, но теперь уже гораздо медленнее.
– Она?
– Что? – а я–то надеялась услышать: «Совершенно верно, дорогая мисс Форрестер», или что–нибудь, еще более поощрительное.
– Вы сказали: «Она оставила нож». Почему?
– Потому что Тедди был, хоть и вспыльчивым, но достаточно трусливым. Разъяренного мужчину он бы не подпустил к себе так близко, чтобы тот мог ударить его ножом.
Эдвардс вначале никак не прореагировал, потом медленно кивнул.
– Анализ пятен крови показывает, что Рейнольдс стоял в дверях своего кабинета, возможно, прислонившись к косяку, и был зарезан ударом сверху вниз, но под небольшим углом.
Я подняла руку, представляя, как это могло происходить.
– То есть, она ниже ростом, чем он.
Эдвардс посмотрел на мою руку. С ужасом вспомнив, в каком состоянии мои ногти, я быстренько спрятала ее на коленях. Глаза Эдвардса встретились с моими.
– Какой у вас рост?
Я уже готова была ответить, но в кои–то веки мои мозги сработали быстрее, чем язык.
– Простите?
– Какого вы роста?
– Вы что, надо мной издеваетесь?
Он не покачал головой, не улыбнулся, не отвел взгляд. Я чувствовала себя как Керри в тот момент, когда на нее вылилась свиная кровь[49]. Ну конечно, детектив Эдвардс пригласил меня сюда вовсе не потому, что я такая неотразимая. Он меня подозревает.
Я хотела было саркастически рассмеяться, но у меня получилось нечто среднее между рыданием и кваканьем. Щеки начали заливаться краской, делая меня похожей на огромную пурпурную лягушку. Какие выводы сделает из этого детектив? Примет за признание вины или все–таки сообразит, что я просто хотела его слегка притормозить, но вовремя остановилась, поняв, что в данный момент это было бы совершенно контрпродуктивно?
– Не знаю, что и сказать.
– Например: «Во мне пять футов семь дюймов»? – подсказал Эдвардс.
– Когда я босиком, во мне пять и восемь, но я покажусь еще выше, когда встану и уйду, – я взялась за сумочку и выставила ноги из–за стола, подготавливая свой эффектный уход.
Но прежде, чем я успела встать, Эдвардс положил руку поверх моей и прижал ее к столу.
– Пожалуйста, не устраивайте сцен.
– Я не устраиваю. Мне еще не принесли нож и вилку.
Он наклонился вперед и заговорил низким, требовательным голосом. Я тоже подалась вперед, ненавидя себя за это, но тем не менее сгорая от желания услышать, что он скажет.
– Мой опыт говорит о том, что когда какой–нибудь добропорядочный гражданин начинает изо всех сил помогать следствию, значит, у него самого рыльце в пушку.
