– Я буду звонить тебе каждый день, – тускло сказала она, размазывая кулачком по щеке слезу. – Пока. Удачи тебе с новым делом.
Они простились, и она долго еще неподвижно сидела на кушетке, смахивая слезы. Сколько это будет продолжаться? Почему она не скажет ему… Что? Чтобы он стал другим? Таким, как Ананд?
Воспоминание об Ананде заставило ее очнуться. Казалось, одной мысли о нем было достаточно, чтобы сдвинуть с ее души гробовую плиту вины. Она бросилась в душ, потом переоделась, а когда спустилась в ресторан и увидела его за столиком, была приятно поражена.
Он явился к ужину в традиционном индийском костюме: расшитой у воротника длинной рубахе с разрезами по бокам и в сужающихся к щиколоткам шальварах. Он был необыкновенно элегантен и до неузнаваемости красив. Черные волосы, аккуратно зачесанные назад, поблескивали при свете ресторанных светильников, глаза искрились радостью, а на губах при ее появлении появилась та добрая, чувственная улыбка, по которой она, оставаясь на короткое время без него, начинала заметно тосковать.
– Я хочу погулять, – заявила она после ужина, разгорячившись от вина и обильной еды. – Покажи мне, где ты живешь, Ананд. Подозреваю, что ты поселился в одной из тех хижин, мимо которых мы проезжали.
Он лукаво блеснул на нее глазами.
– А говорила: ни за что.
– Ну мало ли что я говорила. Принцессы – существа избалованные и прихотливые, – ответила она.
– Это опасно, – сказал он, задумчиво оглядывая ее.
– Почему?
– А ты помнишь, что случилось с Буддой, когда он впервые, вопреки запретам родителей, покинул стены королевского дворца?
– Нет. Я не знаю этого.
Он вздохнул.
– Будда задумался о смысле человеческой жизни, увидев, что в мире существуют не только красота, богатство и наслаждения, но также старость, болезнь и смерть.
Она рассмеялась.
– Мне это прозрение не грозит. Я уже знаю все это о жизни.
– Но это заставило Будду отречься от благополучной, счастливой жизни во дворце. Он сбежал из дворца, стал аскетом и много лет скитался в поисках истины, – продолжал он, с насмешливой серьезностью глядя в ее веселые глаза.
– А я… – Она внезапно осеклась, чувствуя, как ее обволакивают теплые лучи, льющиеся из его глаз.
Нет, она не Будда, и если согласится на хижину, то только с любимым, потому что для нее истина – это любовь. Только где он, ее любимый? Почему еще не нашел ее?
На дне ее души снова всколыхнулся тот неприятный горький осадок, оставшийся после разговора с Эриком. В душе помутнело. Она опустила глаза, чувствуя, как они наполняются слезами.
