— Да ладно вам, доктор! — Аликс даже покраснела и опять посмотрела на Гордона.
Тот приподнял брови и улыбнулся.
— Давайте посмотрим, как эта штука работает, хорошо?
Аликс торопливо отошла к другому монитору, начав что-то на нем просматривать. Гордон впервые огляделся вокруг, осматривая «владения» своего учителя. А вокруг было на что посмотреть! Прямо за немыслимым нагромождением компьютеров, сканеров, мониторов и счетчиков, за которым стоял Кляйнер, высились две огромные колбы с багряным раствором внутри. В жидкости то и дело побегали пузыри воздуха, колбы были подключены к целому набору проводов, которые шли под потолок и терялись там в трубах. Фриман заметил на одном из компьютеров бумажку с надписью «Месса», и отошел. С другой стороны лаборатории на заставленном беспорядочной аппаратурой столе выделялась странного вида небольшая установка в виде двух круглых платформ, подключенных к блоку проводов, тумблеров и плат. На одной из платформ, над которой куполом смыкались четыре проволочные колонны, стоял маленький горшочек с чахлым кактусом. Гордон подошел и пригляделся — на платформе была небольшая кнопка с надписью «Передача».
— Конечно, Гордон, осматривайся! — окликнул его Кляйнер, — Можешь активировать установку.
Гордон, оглянувшись на Кляйнера, нажал на кнопку. Внезапно от платформы отделилось опоясывающее ее стальное кольцо и завращалось вокруг кактуса. Гордон заметил, как внутри проволочного «купола» и кольца поголубело пространство — вокруг кактуса стремительно концентрировались сине-зеленые молнии. Вспышка, от которой Гордон, повинуясь привычке, чуть не пригнулся, на миг сверкнула — и кактус исчез. Мгновенье, треск — и кактус появился на соседней платформе.
— Это модель телепортера низких частот? — спросил Гордон подошедшего Кляйнера.
— Ну надо же! — Кляйнер улыбнулся, — За столько лет не забыл ничего! У нас ведь над тесткамерой были такие же портационные трубки, помнишь?
— За столько лет… — повторил Фриман и отошел.
Кляйнер покачал головой и тоже отошел к компьютерам. Гордон уже задумчиво разглядывал небольшой стенд на стене. Его взгляд переходил то к большому чертежу чего-то неимоверно сложного, то к небольшой вырезке из газеты, с которой на него смотрели два знакомых лица — чернокожий мужчина и белая женщина. Фриман даже не стал вчитываться в текст под фотографией — лица Илая и Азиан не отпускали взгляд от себя, тянули все глубже, туда, откуда не возвращаются — в такое недавнее и тяжелое прошлое.
