- Вот это жизнь, - довольно вздохнул он.
Террел поймал взгляд Конни. Она поспешно улыбнулась и отвернулась, разговаривая с Элси Броган. Билл Гамильтон жарил бифштексы, Мона занялась выпивкой. Террел обнаружил, что его настроение на пределе. Хотелось, чтобы Билл прекратил вести себя как церемонимейстер. Шутки, жесты, громкий смех он действовал, как будто рекламировал ракеты, а не давал обед. А рассказы Моны о дочери удивили его своей глупостью: "Маленькая Мона не хотела, чтобы взрослые рассказывали ей истории. О, нет! Они рассказывала истории им. И такое воображение!" Мона собиралась записать их как-нибудь на магнитофон. "Они такие очаровательные. Никакой натянутости, никакой слащавости. Одни доброта и счастье!"
У Броганов тоже были дети. Элси Броган заметила, что она - мать строгая, но либеральная, и пожаловалась, что их пятилетнему сыну может потребоваться психиатр, если он не сможет привыкнуть к детскому саду.
Том Броган начал длинный анекдот про женщину - психоаналитика, но решил его не заканчивать, сказав, что в этой компании за бокалом он не пойдет. И двусмысленно улыбнулся, намекая на таившийся в истории эротический секрет. Мол, ничто не заставит его изменить решение.
- Моя мужская интуиция велит мне замолчать, - осклабился он.
После обеда все ушли в дом и Билл поднес спичку к дровам в камине. За бренди разговор перешел на политические темы.
- Похоже Колдуэл - человек конченный, а, Сэм? - спросил Билл Гамильтон.
- Его спасет только чудо, - кивнул Террел.
- Чуда не произойдет, - возразил Том Броган. - Снова будет Тикнор, и Айк Селлерс, и вся их мерзкая банда.
- И людям ничуть не интересно, - подхватил Террел. - Они глупы и равнодушны. Это мне кажется хуже всего.
- Я не понимаю тебя, Сэм. - сказал Билл Гамильтон, - Нам не безразлично, конечно, что происходит, - теперь он был серьезен и настроен пофилософствовать. - Город не по мне. Я устал от него. Школы никудышние, улицы - грязные, детям там нет места. И в один прекрасный день я решил увезти семью куда-нибудь подальше. Так что я должен городу?
- Ты делаешь в нем деньги, - сказал Террел. - Это касается всего государства, в котором ты живешь. Поэтому ты обязан ему по крайне мере известной частью своего влияния.
Мона Гамильтон решительно заявила:
- Мы не либеральны и не прогрессивны, я знаю. Но я не выдержу в городе ни единого дня, я хочу быть с такими людьми, как я сама. Которых волнует то же, что и меня.
