Террел курил и мало обращал внимания на уличные сценки, проносившиеся мимо. Он пытался уложить рассказанное Сарнаком в ясную картину. Колдуэла подставили, начитать надо с этого. Потому что его победа на выборах представляла угрозу для Селлерса, мэра и всему прочему ворью без исключения. К такому выводу могли прийти любой таксист или домохозяйка. Но остальное не было пустыми рассуждениями. Эден Майлз прикончил наемный убийца, чтобы обвинение пало на Колдуэла. Не было никакой зацепки, кроме Пэдди Колана. А теперь Пэдди мертв. Но доказательства, доказательства, рычаг, чтобы дать вещам ход... Нет ничего... И Сарнак тоскливо говорил об обвинительном вердикте... вынесенном бухгалтером.
В вестибюле морга Террел заглянул в общие офисы, отгороженные от комнат ожидания высокой деревянной стойкой. Клерки стучали на машинках, два молодых человека в бежевых куртках за стойкой помогали людям заполнять бланки. Один из них говорил с Конни Блейкер, показывая на строку в бланке, который она изучала. Она медленно качала светлой головой. Клерк занимался с нею с явным удовольствием. Понятно почему, - подумал Террел. На ней был простой черный костюм и короткое пальто из твида, но при её фигуре и ногах с тем же успехом можно было прийти и в бикини.
Террел раздумывал, не вошел ли в её жизнь Фрэнки Шанс. Получалось так, что его девушка была внизу в ящике со льдом, и ему нужна была замена. Конни вполне могла ему подойти. Она была молода, хороша собой и сговорчива. А молодой желудок хотел есть...
Он вздохнул спрашивая себя, какого черта так переживает.
Какое-то время она будет занята, договариваясь об отправке тела Эден Майлз домой. Он пошел по широкому коридору в поисках кого-нибудь, чтобы скоротать время. Прозекторские были пусты, косые солнечные лучи отражались от хромированного металла. Террел подписал тысячи свидетельств о смерти и видел всевозможные увечья, которые только можно причинить человеческому телу пулями, ножами, медными кастетами и дубинками. Внизу были морозильники, выдвижные ящики с телами, выкатываемыми для опознания, и специфический запах, запах не для живого мира, расплывался оттуда по коридорам и офисам и был такой же частью этого места, как балки, перекладины и кирпичи. Террел занимался этим год то того, как Карш послал его в столицу штата для политической стажировки.
Поворачивая назад, к общим офисам, он наткнулся на знакомую мойщицу, крупную приветливую женщину, работавшую в морге уже тридцать лет. Ему было приятно с ней увидеться. Террел знал, Марта была доброй и великодушной женщиной, к счастью лишенной мрачного юмора - обычной визитной карточки работавших тут людей. Ее до сих пор глубоко волновали тела, привозимые с пожаров и аварий; она говорила о них уважительно и страдала за тех, кто должен прийти на опознание. Они поговорили несколько минут, потом Марта сказала:
