мохнатый. Длинные волосы покрывали тело, спереди — окладистая борода. На темном
сморщенном личике блестели глазки-бусинки, выпирал длинный и острый нос. Из-под
бороды торчали маленькие ручки, босые ножки. На голове острые кошачьи ушки с
мохнатыми кисточками. Домовой одет в длинную рубашку из обрывков цветных
лоскутов. По стене передвигался легко и стремительно как по горизонтальной
поверхности, будто закон гравитации совершенно не действовал.
Елистрат приладил решетку на место, покряхтел и оглянулся.
— Что вылупился? — буркнул он. — Где твое: «Гой еси дядюшка домовой»? Ах да,
забыл… Ты же из этих самых, непосвященных. И как только волшебную силу урвал?
Говорил и говорю — мир катится в пропасть.
Бормоча ругательства, домовой скатился по стене, подобрался к мисочке. Достал
откуда-то из складок бороды малюсенькую деревянную ложечку, зачерпнул молока с
вареньем. Выпил, зажмурился от удовольствия.
— Малиновое, — крякнул он. — Угодил, молодец. Вадик нечасто балует сладеньким.
Говорит — обленюсь, растолстею. Прав, конечно, но все равно мог бы и почаще…
Елистрат зачерпнул еще. Потом вошел во вкус, ложка замелькала быстро-быстро.
Сначала хлюпало, затем застучало о дно миски. Я мотнул головой, со стуком
захлопнул челюсть. Надо же — живой домовой!
— Эээ… — промычал я. — Гой еси, дядюшка домовой!..
— Поздорову, молодец! — усмехнулся Елистрат, принялся вылизывать миску. –
Очнулся-таки. А я подумал — так и просидишь истуканом деревянным. Благодарствую
за подношение!
Серым клубком метнулся во внутренности серванта, притащил салфетку и начал
деловито вытирать миску. В кухню зашла Багира, потянула носом воздух,
зажмурилась. С места запрыгнула на верхушку шкафа, воткнула усатую морду в
тарелочку. Лизнула остатки молока с вареньем, презрительно фыркнула — не
понравилось.
— А ну брысь, ведьмино отродье! — рявкнул домовой, погрозил кулачком. — Сколько
раз мое молочко лакала! Никак не нажрешься, скотина бессловесная! Мышей лови!
Багира зашипела, разинула пасть, будто намереваясь цапнуть домового. По размерам
как раз — со среднюю крысу. Еслистрат воинственно выставил перед собой ложку,
встал в позицию.
— А ну не ссорится! — гаркнул я внезапно для себя. — Багира, брысь с серванта!
Сейчас колбасы дам.
Кошка вздрогнула, пристыжено отступила и спрыгнула на пол. Сразу подбежала,
начала мурлыкать, тереться о штанину. Домовой спрятал ложку, вновь принялся
вычищать тарелку. Проворчал, не оборачиваясь:
— Благодарю за защиту, молодец! Совсем замучила мышатница. Проходу не дает. И
