— А зачем о нем говорить? — хмыкнул я.
Взял рекламу, скользнул взглядом по утопичным картинам рая на земле. Примитивно:
зеленые заросли, детишки и зверье, радостные лица взрослых — мол, свезло так
свезло, вступи в секту и будешь с нами. Хотя и тут приврали. Актеры чересчур
красивые, видно — модели или кинозвезды. Морщинки и прыщики старательно затерты
«фотошопом»… Переборщили, надо ближе к реальности, к жизни.
Одна старушка уперла руки в бока, сверкнула глазами и проскрипела:
— Ну как же, молодой человек! Вы не веруете в бога?
Я поморщился — бабушки наловчились в искусстве ораторства. Таких не
переговоришь. Чем-то сродни тем пробивным парням, что бегают по квартирам и
предлагают купить набор пластиковых ложек или неработающий кухонный комбайн «по
смешной цене».
— Тут очевидно логическая ошибка, — произнес я.
Та, что обвинила в неверии, скрипнула зубами, глянула с негодованием. Вторая
робко улыбнулась. За спиной подруги развела руками, чуть ли не присела:
«Простите, простите… работа такая, в секте кушать не дадут. А то и на улицу
выгонят, дом давно отписан в собственность общины…»
— Надюша, — умоляюще и робко сказала она. — Молодой человек не желает слушать. У
него своих проблем полно. Давай оставим…
— Нет! — фыркнула первая, посмотрела на меня с вызовом. — Какая ошибка?
— Ведь бог есть? — спросил я.
— Конечно, есть!
— Тогда зачем в него верить? — произнес я с ехидцей. — Верят в несуществующее. А
бог есть. И говорить… Держу пари — господа замучила икота…
Старушка побагровела, сжала кулаки и прошипела:
— Покайся безбожник! Покайся! И у тебя останется шанс!
— Шанс для чего? — усмехнулся я, указал пальцем на обложку книжечки. — Попасть в
зоопарк? Увольте. В аду теплее и компания веселая.
Бабушка распахнула рот, чтобы выдать очередную гневную тираду. Но напарница
ухватила за руку, потащила прочь. Зашептала на ухо, морщась с досадой. Первая
кивнула, неохотно дала себя увести. Обернулась, рявкнула напоследок:
— Ты будешь гореть в аду!
Я усмехнулся в ответ как можно светлей и чище, помахал рукой. Отвечать нельзя –
сразу вернется, с пеной у рта начнет доказывать правоту. И опять проиграет.
Фанатику трудно вдолбить жизненное, прикладное. Но поиздеваться можно. Хотя
удовольствие весьма сомнительное.
Любопытство заставило присмотреться к уходящим старушкам. Вокруг злой и гневной
— чистейшее белое сияние, яростное и горячее. А та, что сговорчивей и проще –
сгусток концентрированного мрака, холодного и глубокого как космос. В глазах
