Я торопливо захлопнул крышку и выдернул шнур из розетки. Ладонь спрятал в
кармане — с пальцев еще сыпались искры.
— Горелым воняет! — с удивлением воскликнула Тоня.
— Короткое замыкание, — быстро ответил я. — Накрылся принтер.
— О боже! — огорчилась женщина. — А я говорила Федору Сергеевичу, что проводка
плохая.
— Да-да, — подхватил я. — Предохранители не выдержали!
С невинным видом отошел от стола, медленно направился к двери. Пора рвать когти!
Иначе о чем-то догадаются, начнутся вопросы. Тоня еще сокрушалась по поводу
поломки оборудования, ее поддержали другие сотрудники. Стали ругать старую
советскую электросеть, ненадежную технику и прижимистость директора, что пожалел
денег на хороший блок бесперебойного питания.
Зашел угрюмый Юра. Бросил на меня грозный взгляд и процедил сквозь зубы:
— Иди, Сашка, отдыхай. Таможня дала добро.
— Я ж говорил, — пробормотал я. Покачнулся, с трудом сдержал приступ тошноты.
Вокруг начальника отдела та же бледная дымка, только гниловато-зеленая, с
черными всполохами.
— Но чтоб вечером был в кафе! — твердо сказал Юрий, сложил руки на груди. — Мне
плевать как будешь лечиться. Если не явишься, устрою веселую жизнь. Иностранку
надо принять в коллектив, дать знать, что ценим и любим.
— Хорошо, — кивнул я.
Проскользнул мимо Юры, толкнул ногой дверь и помчался по коридору. Старался не
смотреть по сторонам, на приветственные возгласы знакомых просто кивал, бежал
дальше. Вихрем вылетел из здания. На тротуаре остановился, глубоко вздохнул.
Немного полегчало. Уже медленней направился в ближайший парк, нашел относительно
безлюдную аллейку и плюхнулся на лавку. Подставил лицо ласковому солнцу,
прохладному ветерку.
Осмотрел ладонь, сжал и разжал кулак. Вновь ничего особенного. Ни искр, ни
свечения. Зрение пришло в норму, отступила тошнота и головокружение. Все
нормально… Но в груди новое, неведомое ранее ощущение. Щекотка, теплая и
невероятно приятная искра.
Я прислушался к чувству, потянулся разумом. Когда-то занимался восточными
единоборствами. Перед тренировками приходилось медитировать, настраиваться на
определенное действие. Сейчас попытался вспомнить ту практику, проникнуть мыслью
в глубины собственного сознания. Первое время ничего не получалось, мешал шелест
листьев, далекий гул транспорта. Но я отрешился, укрепил волю и отбросил внешние
ощущения. Постепенно погрузился в кромешную темноту. Но вскоре чернота расцвела
всеми цветами радуги, плавными потоками и линиями. С удивлением я узнал в узоре
