Оби-Ван видел все чувства на лице Анакина. Его желание не сколько действовать, сколько потребность в том, чтобы искупить ошибку. Учитель заговорил мягче.
– Лучшее, что ты сейчас можешь сделать для Дарры – это остаться и защищать ее здесь.
Анакин смотрел в пол, изо всех сил стараясь примириться с услышанным.
– Как пожелаете, учитель.
– Ты должен держать свой баланс, юный падаван, – Оби-Ван говорил как можно тише, чтобы другие не могли услышать, – тебя не осуждают. Это лучший способ примириться с собой.
Анакин кивнул, но взгляда так и не поднял.
– Хорошо, – тихо ответил мальчик.
Оби-Ван колебался. Теперь он чувствовал то, что и насколько сильно переживал его падаван. В душе Анакина бушевала буря эмоций. Его самобичевание, чувство вины наполняло его всего, и только дела могли помочь освободиться от этого. Он был неправ, но Оби-Вану потребуется время, чтобы объяснить, почему это так.
Он знал, что его падаван нуждается в нем. И все же он должен был идти. Оби-Ван изо всех сил пытался подобрать слова, но он не находил и одного. Единственная вещь, которую сейчас надо было сделать, это уйти.
Анакин видел, как его учитель ушел от него. Ушел без сомнений и колебаний. Анакин хотел идти по жизни также. Но вновь и вновь он совершал ошибки, он двигался тогда, когда надо было стоять, говорил тогда, когда надо было молчать, совершал что-либо, когда надо было просто ждать.
В такие мгновения, его чувствительность к Силе было скорее бременем, чем даром. Все это пульсировало вокруг него так явно, и он чувствовал это настолько легко, что действовал сразу вместо того, чтобы подумать. Оби-Ван сказал ему, что Сила должна использоваться для предупреждения и контроля над своими действиями. Пока Анакин не выучил этот урок, потому что не понимал его. В сражении он видел, куда ударит бластерный выстрел. Он точно знал скорость и траекторию. Но он не учел того, что Дарра будет тоже двигаться.
Будь это упражнение в Храме, это не повлекло бы таких последствий. Максимум Дарра бы получила ушиб. Она бы встала на ноги быстро, как всегда могла, направилась бы к нему и улыбнулась. Но сейчас она была сильно ранена.
На планете происходило что-то темное и непонятное, – думал Анакин, будучи сердитым на самого себя. Сейчас он чувствовал себя потерявшимся в темном мире, в неизвестной системе.
Ученые укрылись термоодеялами, стараясь хоть немного уснуть. Через полуразрушенную крышу, Анакин мог видеть холодное ночное небо. Созвездия не были ему знакомы, что заставило его еще больше почувствовать себя вдали от дома.
