— Обычных! — Алиссон усмехнулся. — Ты говоришь так, будто сызмальства охотился на них с луком и копьем. Знаешь, сколько видов зверья репродуцировала природа в мезозое? Около ста пятидесяти тысяч! А мы знаем, вернее, рассчитали облик всего трех с небольшим тысяч видов, то есть два процента, а раскопали и реставрировали и того меньше. Никто не может представить, какие чудища жили в те времена.
— Но мы же наткнулись на одного из них…
Алиссон покачал головой.
— Не уверен.
— Что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что и этого монстра я смастерил своими руками.
— Нет, не смастерил, сие не под силу и всему нашему институту, но у меня мелькнула мысль: вдруг наш сверхящер не является жителем Земли?
Кемпер перестал помешивать в котелке суп из концентрата, варившийся на походной спиртовой горелке.
— Ты не оригинален. В свободное время я почитываю научно-популярную литературу и знаю, что такое панспермия. Хочешь сказать, что спора или яйцо этого чудовища выпало на Землю из космоса, а потом он здесь родился? Лично мне нравится первая гипотеза: суперзавр — детище мутации. В истории Земли столько белых пятен, что нет смысла искать пришельцев там, где их нет.
Природа более изобретательна, чем мы думаем. Во всяком случае, богу с ней не справиться.
Алиссон с проснувшимся любопытством слушал летчика, вдруг открыв в нем качества, которых еще не знал: любознательность, начитанность и способность к философским обобщениям.
— Бога нет, — сказал он. — Вернее, я в него не верю.
— Я тоже. «В мире столько безумия, что извинить бога может лишь то, что он не существует» — говорил Стендаль.
Не помню, кто сказал, что безумие — избыток надежды — В таком случае, я безумен сверх меры. — Кемпер налил в алюминиевые тарелки дымящийся суп. — Я настолько безумен, что надеюсь дожить до глубокой старости.
Алиссон покачал головой, но продолжать разговор не стал.
Мысли вернулись к находке, и его снова увлекла пропасть тайны, которая крылась в явлении на свет суперзавра с живыми зародышами. Поужинав, он поднялся на небольшую пирамидальную скалу и оглядел окрестности «посадочной площадки», где приземлился «беременный ястреб», как назвал самолет палеонтолог, или «ишак» — по образному выражению Кемпера.
Серо-белую твердь каменной пустыни уже расчертили длинные черные тени от удивительных геологических структур — даек, напоминавших огромные, будто воздвигнутые человеческими руками, коричневые стены, ориентированные, как спицы гигантского колеса. Это были остатки древних лавовых потоков, излившихся через трещины в эпоху вулканизма и горообразования. Конусовидные, зубовидные скалы-штоки застыли сторожами древних вулканов, конусы которых были разрушены эрозией. Сплюснутый багровый овал Солнца падал за горизонт в пелену пыли. Белый шрам — след высотного самолета делил чашу неба пополам и вонзался в Солнце оперенной стрелой злого охотника-великана.
