И вот теперь узнаю, что Таня тяжело ранена в голову и живот. Ее успели отправить на Большую землю, но следы ее затерялись.
Пробыл у товарищей до обеда. Пора было возвращаться.
— Ну, как настроение? — спросил Головин, выслушав доклад о прибытии.
— Будто в родной семье побывал, товарищ капитан!
— Надо, чтобы и наш экипаж стал такой же боевой семьей, — заключил он.
Вечером состоялось комсомольское собрание. К нам прибыли комиссар бригады Ехлаков и начальник политотдела Ищенко. Вопрос был один: создание комсомольской организации бронепоезда и выборы бюро.
Комиссар рассказал о положении на фронте. Много [56] теплых слов в наш адрес сказал Ищенко. Он назвал лучших комсомольцев, отличившихся на постройке бронепоезда, поставил их в пример всему экипажу.
Избрали бюро. На заседании снова выступил Ищенко.
— Предлагаю избрать секретарем Александрова. Имеет боевой опыт за плечами, да и опыт комсомольской работы тоже есть.
Я был удивлен и, признаться, даже растерялся. Справлюсь ли?
А обстановка на фронте становилась все более тяжелой.
29 октября в Севастополе было введено осадное положение. Эскадра покинула севастопольские бухты. Противник приближался. Военный совет флота обратился к морякам с призывом: мужественно, до последнего вздоха отстаивать колыбель Черноморского флота — Севастополь.
1 ноября противник занял Бахчисарай. Мы спешим с постройкой бронепоезда. Чтобы не тратить времени на ходьбу, переселились из казармы в вагоны, стоявшие на путях недалеко от завода. Для командного состава выделили пассажирский, краснофлотцы разместились в трех теплушках. На колесах будут у нас и склады боеприпасов, и мастерские, и кухня, и санчасть. Вагоны для них матросы вместе с железнодорожниками оборудуют на станции.
2 ноября Головин послал меня туда проверить, как идут работы. Оборудование вагонов подходило к концу. Потолковав с ребятами, я уже собирался уходить, как вдруг лицом к лицу столкнулся с машинистом в промасленной спецовке.
— А, морячок, — улыбнулся он. — Прижился в Севастополе?
Это был тот самый машинист, с которым я ехал из Джанкоя в Севастополь. Михаил Владимирович Галанин. Я рассказал ему, что пока еще не воюю, строю бронепоезд.
— Бронепоезд, говоришь? — заинтересовался он. — А экипаж набрали?
— Да, в основном сформирован.
— И машинисты есть? — допытывался он.
— Пока еще нет. [57]
— Так какой же это бронепоезд без машиниста? Где твое начальство? Веди к нему.
«Вот, — думаю, — отчаянная голова. Сам напрашивается туда, где жарче».
