Ваша до рассвета | страница 9
Саманта встала.
– В этом нет необходимости, мистер Беквит. Я не собираюсь сейчас возвращаться в Лондон.
Дворецкий и миссис Филпот обменялись расстроенными взглядами.
– Простите?
Саманта отодвинула стул, на котором раньше сидела, и вытащила из–под него свой чемоданчик.
– Я остаюсь здесь. Я принимаю должность медсестры графа. А сейчас не окажите ли вы мне любезность и не попросите ли кого–нибудь из лакеев принести мой сундучок из кареты и показать мне мою комнату, чтобы я могла подготовиться приступить к своим обязанностям.
Он все еще продолжал ощущать ее запах.
Как будто насмехаясь над ним и напоминая о том, что он потерял, обоняние Габриэля сильно обострилось за последние несколько месяцев. Всякий раз проходя мимо кухни, он легко мог сказать, приготовил ли повар–француз по имени Этьен фрикадельки из телятины или сливочный соус бешамель, чтобы раздразнить его аппетит. Он чувствовал даже очень слабый запах дыма, независимо от того, был ли недавно разожжен огонь в пустой библиотеке или, напротив, он уже превратился в тлеющие угольки. Когда он падал на кровать в своей комнате, которая больше напоминала звериное логово, чем спальню, его атаковал запах застарелого пота от собственных скомканных простыней.
Сюда, в спальню, он возвращался со своими ноющими ушибами и царапинами, здесь он проводил беспокойные ночи, которые мог отличить от дней только по духоте и тишине. Иногда в часы между сумерками и рассветом он чувствовал себя единственной живой душой на этом свете.
Габриэль прижал тыльную сторону ладони ко лбу и по старой привычке закрыл глаза. Когда он ворвался в ту комнату, то сразу же распознал лавандовую туалетную воду миссис Филпот и мускусную помаду для волос Беквита, нанесенную на несколько еще остававшихся прядей. Но он не узнал освежающий лимонный аромат, наполнявший воздух. Этот аромат был сладким и терпким, тонким и резким.
Мисс Викершем, безусловно, пахла не как медсестра. Старая Кора Грингот пахла нафталиновыми шариками, а вдова Хоукинс была как горький миндаль, который любила нюхать. А мисс Викершем не пахла как засушенная старая дева, которую он себе представил, когда она заговорила. Если по ее сухому тону можно было о чем–то судить, ее поры должны были испускать ядовитый туман из застарелой капусты и могильную пыль.
Когда же он приблизился к ней, то сделал еще более потрясающее открытие. Под ярким ароматом цитруса скрывался другой, который сводил его с ума, лишая последних остатков чувств и здравого смысла.