Наверное, кто-то раскопал у себя на чердаке склад полиэстера, поскольку брюки оказались такими же синтетическими, как и рубашка. Единственным их достоинством был черный цвет. Я зашел за контейнер и быстро переоделся. Только тогда я понял, что брюки коротки мне на добрых пять дюймов. Можно подумать, что где-то прорвало плотину и меня забросило прямо из зоны бедствия.
«Переживу», — решил я и торопливо затолкал комбинезон в контейнер.
Пять минут назад я выглядел как беглый нелегальный иммигрант, теперь же походил на беглого пациента психиатрической лечебницы — не совсем то преображение, на которое я рассчитывал, но это уже шаг вперед.
Теперь нужны деньги. Я обошел вокруг торгового комплекса и поднялся в супермаркет «Уинн дикси». Мне не нравилось то, что я намеревался совершить, но другого варианта я не видел. Я нашел ряд с мясными консервами и взял с полки банку колбасного фарша. Оторвал с крышки ключ, положил его в карман и вышел из магазина. Никто на меня даже не посмотрел. Затем я начал искать автостоянку со счетчиком. Пришлось пройти под дождем несколько кварталов, но наконец за почтовым отделением я обнаружил несколько счетчиков. Это будет уже третье мое преступление за последние сутки.
Я достал Т-образный ключик и вскрыл счетчик. Я знал, как это делается: в первый год службы в полиции я арестовал бездомного парня, успешно пользовавшегося подобным методом. Когда мы его поймали, он с дружками украл четвертаками почти шесть тысяч долларов, и мэрии Нью-Йорка встало в копеечку переделать счетчики так, чтобы его подвиг невозможно было повторить. Повозившись минут пять, я набил карманы двадцатипятицентовыми монетами. Получилось долларов десять. Можно было взять больше, но мне стало совестно.
Я вернулся в магазин и очутился у служебного входа в торговый зал. Мимо, не обращая внимания, сновали люди. Я огляделся, ища туалет. Я испытывал непреодолимое желание посмотреть на себя в зеркало — я чувствовал себя несколько неадекватно и хотел проверить, не выгляжу ли я соответствующе.
В мужской уборной оказалось пусто, и я мог без помех разглядывать свое отражение. Лицо было темным и обветренным, как у человека, который долго шел по пустыне без воды. Скулы заострились. Я зарос щетиной, волосы торчали во все стороны, но больше всего меня напугали глаза. У меня был дикий взгляд отчаянного человека. Если меня увидит полицейский, который недаром ест свой хлеб, его внутренний радар немедленно включится. Раз уж глаза действительно зеркало души, надо поскорее найти темные очки. Я ополоснул лицо и пригладил волосы. Вид стал поприличнее, но выражение лица не изменилось. Я зашел в кабинку и сел на унитаз, но не ради того, чтобы использовать его по прямому назначению. Едва ли мужской туалет в типовом американском торговом комплексе является наилучшим местом для размышлений, да и запах дерьма не очень-то возвышает, но места, более похожего на келью отшельника, мне не найти. Я закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, пока удары сердца не остались единственным звуком во вселенной. Помогла усталость, я почти уснул, но не отключился полностью. Я осознавал, где нахожусь, но пребывал будто в забытьи, отрешившись от остального мира. Я просидел так минуть десять и очнулся только тогда, когда в соседнюю кабинку зашел человек и начал пердеть, как пулемет Гатлинга. Перед тем как выйти из уборной, я снова посмотрел в зеркало и с радостью убедился, что хищный блеск в глазах стал не так заметен.
