— Я вот думаю, — говорит, — ежели Сему вдругорядь по голове садануть — он в прежний ум войдет или вконец околеет?
Повел я на него оком мутным — отвалились рога вместе с волосами, только чуб казацкий в середке остался. Видит Соловей, что с меня взятки гладки — не в себе человек, лучше не трогать, а то как бы вовсе голову не снял.
Поставил меня Муромец на ноги, к стенке прислонил. Ничего, терпимо, не падаю. Вдоль коридора застенки пустые тянутся, где решетки, где дверь глухая. Соловей для интересу одну отпер — обрадовался. Лежит там на полу куча оружия, добыча военная, а сверху мой кладенец в ножнах. Пошарили Семы тихонечко — сыскали булаву и суму воровскую с ножами. Теперь и прорываться можно.
При выходе два стражника караул несут, позевывают бдительно. Увидали нас — попятились. Впереди Муромец несется, булавой потрясает, за ним Соловей — чуб и щетина трехдневная, позади Алена едва одетая, на нее я опираюсь, вся одежа в крови засохшей. Не поспели стражники разбежаться, изловил Муромец их за вороты и друг к дружке лбами приложил. Оттащил к яме, сбросил — будет кому ответ держать, ежели Вахрамей припожалует.
На дворе уж светать начинает, птицы голоса пробуют. Коротка вешняя ночь, да беглецам любой мало будет. Где бегом, где ползком — добрались до конюшни. Конюху Муромец только булаву пудовую показал — тот так без чувств и повалился. В углу солома заворошилась, Волчок вылазит, отряхивается:
— Что-то припозднились вы, я уж сам хотел бежать-выручать!
— Набегаешься еще, герой!
Оседлали друзья коней, из конюшни вывели. На меня же страшилище двухголовое мчится, шестью ногами перебирает, тремя хвостами машет. Не забоялся я, взял кладенец на изготовку, спрашиваю:
— А ты кто таков будешь, зверь невиданный, чудище неслыханное? Куда коня моего богатырского подевал?
Отвечает мне зверь невиданный, чудище неслыханное:
— Ты что, хозяин, окосел аль белены объелся?! Я ж и есть конь твой богатырский! Садись скорей да поскачем вон из царства навьего!
Сверху доносится:
— Своих уже не узнает! Не к добру!!! Кончается, поди! Кар-р-р, кар-р-р!
Поднял я голову — все небо в воронах. Бр-р-р… Помотал головой — давай на коня садиться. Сивка мордой меня подпихивает, бранится:
— Хвост-то отпусти, он не для поводьев привешен! Вот уж горе мне с тобой, во хмелю и то задом наперед не садился, со стоячего не падал!
Алена помочь вызвалась, подсадила и сама за спиной уселась, поводья взяла:
— Свезешь двоих, конь говорливый?
