– Боль есть средоточие личности. Лишь глубокое страдание облагораживает и дифференцирует, уводя наши помыслы к существу боли и к богу.
– Так оно и есть, - пробурчал Хубер. - Отчего, спрашивается, я пью как не от боли, снедающей измученную, взыскующую бога душу. Ваше здоровье.
– Боль, и только боль, способна на своих крылах вознести нас к богу. Что же заставляет нас бежать боли, обращаясь к таблеткам и анестезии, больницам и страхованию?
– Совершенно справедливо. Все это ерунда, - икнул лекарь. - Вздор.
– Война озаряет солдат-фронтовиков провидением грядущей великой боли. Число страждущих значения не имеет. Всемирно-историческая миссия нашей нации - на века уготовить боль для новой суровой личности.
– Замечательно, дорогой Бодо! - заплетающимся языком изрек Хубер. - Почему бы мне не пить, раз другие этого не выносят?
Он осушил восемнадцатую бутылку гамбургского «Сенатора» и повалился на пол спать, не внимая дальнейшим рассуждениям обер-лейтенанта.
– Где человек? - вопрошал Бодо Вилле, прервав чтение. - Где человек в этой духовной пустыне? - Снимая элегантные бриджи, он завидовал Сократу: у того не было недостатка в любознательных учениках.
«У старшего рядового Рудата симпатичное лицо, рыжие кудри и умные зеленые глаза», - думал он. Свежие простыни слегка пахли можжевельником, и Вилле погрузился в сновидения.
* * *
Поисковая акция унтер-офицера Цимера прошла безрезультатно. Удалось обнаружить только плохо затемненную комнатушку, где какая-то старуха в нарушение всех предписаний гнала самогон из картофельных очистков и перебродившего свекольного жома. Даже полевая жандармерия наотрез отказалась принять рапорт. Тамошний обер-ефрейтор отозвался о донесении Цимера неуважительно и крайне бестактно. Фельдфебель, к которому Цимер, напирая на возможный [61] шпионаж и партизанские вылаазки, обратился с жалобой, глупо ухмыльнулся:
– Ну, ты, видать, не иначе как из тыла явился.
И показал Цимеру карту области, где красной штриховкой были отмечены районы действий партизанских отрядов. В том числе район Рыльска. Потом достал из ящика листок бумаги - тетрадную страничку, исписанную по-русски, - и спросил:
– Чем господин военнослужащий вермахта считает эту вот записку?
Цимер пожал плечами.
– Это приказ о призыве, подписанный верховным командованием украинских партизан. Вчера изъяли у одного докторишки. Сам-то он приказал долго жить… Ну, мне пора! У нас тут кое-что еще запланировано нынче ночью.
