Друг против друга стоят Кузнецов и артист. Неизменно подтянутый, элегантный, как бы озаренный праздничным отсветом только что закончившегося представления, Евгений Михайлович крепко пожимает артисту руку:
— Спасибо. Спасибо за доставленную радость!
Вот так начинался цирковой музей — в те годы еще единственный, самый первый в мире.
— Это что за комбинация из трех пальцев? — прищурился Лазаренко.
— Какая комбинация? — вспыхнул я. — Какие пальцы?
— Но-но, ты не хорохорься. Ты толком объясни.
Разговор происходил за неделю до открытия выставки, посвященной искусству клоунады. Организация выставки была доверена мне, и я испытывал безмерную гордость. Еще бы! Первая самостоятельная работа в музее цирка!
— Вот ты и объясни, — повторил Лазаренко. — Чего ради притащил горшок с геранью, клетку с живой канарейкой да еще граммофон?!
— Что ж тут объяснять, Виталий Ефимович! — воскликнул я. — Этот раздел выставки называется: «Клоунада глазами обывателя». Сколько раз — в литературе, в театре, в кино — циркового клоуна изображали какой-то мелодраматической фигурой. Будто только тем и занят, что переживает за кулисами роковые страсти. Пора кончать с такой ерундой. Пора показать клоунаду как настоящее искусство, как один из главнейших жанров цирка!
Лазаренко выслушал меня терпеливо, но затем сказал своим по-обычному хрипловатым голосом:
— Ты зубы не заговаривай. Который раз спрашиваю: зачем все это притащил?
— Зачем, зачем! Не притащил, а сознательно выставил. Атрибуты обывательского быта помогут подчеркнуть.
— Ничего не помогут! — безжалостно перебил Лазаренко. — Далась тебе канарейка. Она же птица приятная, певучая. Да и герань — хоть не сравнить с хризантемой или розой — цветок миловидный. Вот что тебе посоветую. Цветок и птичку убери, а граммофон пускай себе действует!
— Действует? То есть как?
— Да так. Натуральным образом! Поезжай ко мне на квартиру в Москве. Письмо дам к сыну. Он для тебя пластинку граммофонную отыщет. Еще в пятнадцатом году фирма Пате репризы мои записала. Чуешь, насколько интереснее получится, ежели на выставке голос клоунский зазвучит!
Предложение это показалось мне заманчивым, и я поспешил к Василию Яковлевичу Андрееву. Он также воодушевился:
— Прекрасная мысль! Разумеется, вам надо немедленно отправляться! Для выставки это будет находкой, а потом. Не сомневаюсь, мы уговорим Виталия Ефимовича передать пластинку в дар музею. Да, вот еще что. Попрошу заодно зайти в цирковое управление, передать Александру Морисовичу Данкману отчет о нашей музейной работе.
