— Гляди! — крикнул Петя. — Еще машина!
И мы увидели грузовик, на открытой платформе которого стояла расписная ладья. Сам Степан Тимофеевич Разин сидел в ладье: алая рубаха, подпоясанная широким кушаком, сафьяновые сапоги, волосы в скобку... Да, это был Разин, и все-таки я узнал Илью Захаровича. И крикнул ему, когда грузовик поравнялся с нашим домом:
— Мы здесь!
Илья Захарович услыхал и обернулся резко. Подозвав меня, наклонился над бортом ладьи:
— Маруся где?
— Дома. Леонтий не пустил!
Ответ мой, как видно, больно задел Илью Захаровича. Распрямившись, расправив плечи, поднявшись во весь рост, он крикнул:
— Маруся!
То ли само по себе в этот момент задержалось движение демонстрации, то ли громкий возглас вызвал краткую остановку, только все вокруг вдруг притихло, замерло.
— Маруся! Слышишь?
Она не отозвалась, не появилась, и тогда я опрометью кинулся в дом — я не мог допустить, чтобы такая обида была нанесена Степану Разину.
Без труда нашел я Мари: зарывшись в подушку лицом, она лежала на кровати в комнате Федоровны.
— Вставай сейчас же!
— Не надо, Шурик. Не могу!
— Можешь! Должна! Илья Захарович ждет!
Она продолжала отнекиваться, плечи ее вздрагивали от рыданий, и напрасно, развернув лежавший тут же сверток, я протягивал парчовый сарафан, жемчужный убор...
Вдруг за спиной услыхал негромкое повизгивание. Это был Пушок. Остановясь на пороге, собачка не сводила с меня глаз — ласковых, преданных, умоляющих. С того дня, когда, погнавшись за соседской кошкой, Пушок сорвал мой клоунский выход, я не смотрел на собачку, считал себя с ней в ссоре. Но сейчас меня осенило.
— Бери! — подал я команду.
Пушок только этого и ждал. Взмахнув угодливо хвостиком, он схватился зубами за край жемчужного убора.
— Теперь служи! Слышишь, служи!
Вот когда пригодилась моя дрессировка. Продолжая держать в зубах убор, став на задние лапки, собачка замерла в этом положении.
— Смотри, Маруся! Даже Пушок... Даже он просит тебя!
Мари приподняла голову, увидела собачку и не смогла удержаться, рассмеялась сквозь слезы. Потом воскликнула, блеснув глазами:
— Эх, была не была!
Минутой позже мы вместе появились на крыльце: прекрасная княжна и долговязый мальчишка с собачкой на руках.
Увидя девушку, Илья Захарович — нет, не он, а Степан Тимофеевич Разин — сильным прыжком соскочил с ладьи. Кинувшись навстречу, обнял, принял на руки. И тут же, только успели они подняться в ладью, снова грянули трубы, и всё вокруг заулыбалось, зашумело.
