Это дебильное равнодушие просто поражало! Что по-настоящему вызывало у них восторг, так это всякие там Терминаторы, Ликвидаторы, Разрушители. Рэмбо, Роки, судья Дрэдд.
— Наши дети — варвары и готты двадцать первого века. — говорила она на классных собраниях. — Разрушители цивилизации.
Её слушали, и только.
Но, видимо, просто такие настали времена. Это раньше ходили в театры, теперь крутят видаки. Татьяна Владимировна откровенно недолюбливала новые поколения. Её личной защитой и оружием стала язвительность. Только это иногда доставало до нервных окончаний этих троглодитов.
Она обнародовала оценки за рефераты.
— Вот таковы плоды ваших трудов.
Какая-то девочка подняла руку.
— А почему у меня двойка?
Татьяна Владимировна сверилась со списком. Всё правильно, Платонова не сдала работу.
— Я же ещё не училась в этой школе, когда были заданы темы для рефератов. Я ничего не знала.
Это был явный прокол, но педагог Ковалёва не привыкла признавать свою неправоту. Или даже ошибку. Слабость недопустима.
— Ты могла спросить у других. Неделя достаточный срок, чтобы написать хотя бы на тройку.
— О чём спрашивать?! Как я могла знать, о чём спрашивать?
Историчка ощутила гнев. Что за наглость?! Ей — что? — выставляют претензии?!
— Знаешь что, девочка? Вырасти, обзаведись мужем и ходи на него в атаку. А мне тут истерики не устраивай.
Класс засмеялся.
Этого нелепого замечания оказалось достаточно, чтобы недружный в целом класс начал немедленно доставать Платонову идиотскими смешками. В роли претендента на будущего мужа выступал, естественно, Лёнька Косицын. Тут же вспомнили и нетактичное замечание Маргуси о том, что Платонова охорашивается перед ним. Девичья половина класса немедленно обсудила ситуацию и пришла к выводу, что рыжая выступает. После чего ей был объявлен бойкот на неопределённое время. Это дало импульс тому самому творческому потенциалу, в отсутствии которого педагог Ковалёва так несправедливо обвиняла учеников:
Рыжий красного спросил:
— Чем ты голову красил?
— Я не краскою красился,
Я морковью уродился!
* * *
— Антонина Андреевна, — спросила историчка немного позже у классного руководителя седьмого «Б», — у Платоновой кто родители?
Антонина достаточно поработала в школе, чтобы понять, о чём идёт речь.
— Ничего особенного, — отвечала она, — простые кабисты. Отнюдь не элита.
Татьяна Владимировна кивнула. Она так и думала.
— Что это? — удивилась Ковалёва. Она уже надела пальто и собиралась уходить.
