В глубине коридора раздался скрип открывающейся двери. Эдель бросил последний полный презрения и разочарования взгляд на брата и вышел вон, на ходу растворяясь в сумраке коридора.
* * *
Встречая радостным гомоном рассвет, в молодой роще, не умолкая, щебетали сотни птиц. Утренний туман еще стелился молочной дымкой над полями, но солнце уже поднималось над горизонтом, знаменуя собой наступление нового дня.
Дня, которого Эдельвейрик с ужасом ожидал. Было удивительно спокойно на душе. Встав перед зеркалом, Хранитель застегнул все до последней пуговицы на бледно-розовом камзоле с оторочкой из серебряных нитей, расправил рукава белоснежной рубашки. Свое наказание за раскрытие облика Хранителя он уже понес. И это было видно по его бледному, осунувшемуся лицу. Мир-между-мирами страшное место. Место нигде и никогда. Но все это было ничто перед тем, что сегодня ожидало Лиалина. Наскаралим помогать отказался, Ириган едва ли не отрекся от него, за то, что он посмел обратиться к Насу, и только благодаря стараниям Ютры — учителя и наставника Лина, ему отменили заточение прямо накануне суда и разрешили явиться на заседание. Вызвав велина, Эдель перенесся на широкую поляну.
Впереди, гордо держа голову, спокойно и уверено по широкой тропе, усыпанной гравием, шел Ютра. А за холмом уже виднелось здание суда, с виду казавшееся всего лишь старой обветшалой пустынкой с прогнившей соломенной крышей, покоящейся на шести деревянных столбах, и несколькими скамейками внутри. Но стоило войти внутрь, и все менялось. Место, где Повелители собирали вече, было древним как сама Березань. Здесь витал особый дух — дух предков. На металлических плитах, вмурованных в стены и упиравшихся в потолок, были выгравированы древние законы. Прямо напротив входа полукругом расположились каменные троны Повелителей и кайсара. Ютра на мгновение замер, привыкая к полумраку. Как же давно он здесь не был….
Сердце тревожно щемило. Но не суд волновал Хранителя Хранителей. Это всего лишь ритуал. Своеобразная символическая церемония, проводимая в обязательном порядке после каждого поединка, якобы для законного признания победы. Но по большому счету на таком соборе, роси просто тешили свое самолюбие, да делили пленных. В этот раз делить было нечего и тешиться нечем. Да и сам воин сейчас был слишком далек от них и телом и духом. И справедливым было бы отложить судилище до его выздоровления, но кайсар спешил. Спешил настолько, что позабыл известить Воинов Десницы Сварога о таком немаловажном событии. Вот эта спешка и тревожила Ютру.
