Как только он осознал эту свою ущербность, сразу отправил на материнский корабль прошение об отставке, где указал причину, по которой он больше не сможет в полной мере служить Империи. Отставка была принята. Лекс подозревал, что он был далеко не первым…
– Ты способен чувствовать боль и переживаешь за тех, кто тебе подчинен или лишен этой способности, и то, что ты говоришь, – из-за избытка чувства ответственности?
Интересно, что именно она имеет ввиду? Когда прямым попаданием разворотило полкорпуса, больно не было. Совсем. Несмотря на то, что он, по сути, и есть штурмовик LX-6539, и функциональное состояние машины напрямую связано с телом Лекса, в случае поражения той или иной части корабля, капитан просто чувствовал онемение в определенной области.
Когда в одном из жилых блоков начался пожар, было больно блокировать дверь, при попытках ребят выйти. И пока камеры не сгорели, Лекс смотрел, как они там жарятся заживо. И это было очень больно. Как будто это он сам сначала судорожно тычет пальцами в кнопки, потом безнадежно, до синяков, пытается выломать дверь, затем с осознанием безысходности сползает по стенке. Как, улыбаясь собственным мыслям, закуривает и ждет собственной смерти. Мучительной и болезненной…
Как с другой стороны двери ребята сидят и вслушиваются, что происходит в горящем жилом блоке. Иногда им кажется – им еще долго будет казаться и сниться по ночам – что они слышат, как горящие заживо скребутся и стучат в стены и дверь… Как потом тянут спички, кто пойдет внутрь, чтобы извлечь останки… Как двадцатипятилетний парень, которому 'повезло', выходит из сгоревшего блока совершенно седым и его тошнит прямо в коридоре…
– Я генетически модифицированный солдат, почти идеальная машина для убийств, – голос в динамиках был голосом машины, а не человека. – Мне незачем испытывать боль – это отвлекает от выполнения приказов и адекватной оценки ситуации.
– Брось, Лекс, не строй из себя сверхчеловека, – Нанда поднялась со стула и вплотную приблизила свое лицо к лицу плававшего в резервуаре капитана. Прикоснулась тонкими губами к полированному стеклу, очень печально улыбнулась, повернулась к нему спиной. – И даже не пытайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле. Я просто чувствую, когда ты настоящий, а когда играешь роль.
– Откуда?! – смех из динамиков разлился по всей рубке. – Ты же меня видишь первый раз в жизни!
– Я мать, – улыбнулась женщина.
За пару дней до этого на материнском корабле проходил разговор, для Лекса не менее важный, но о котором капитан многофункционального штурмовика LX-6539 никогда не узнает. В рубке гораздо больших размеров располагался резервуар с капитаном корабля-базы, рядом с которым стояли двое мужчин. Один из них был в темно-синем деловом костюме, а второй предпочел мундир без знаков отличия.
