– Разговоры не помогут.
Джизус почувствовал ее внезапное отчуждение.
– Что-то случилось?
– Просто я не настроена сегодня быть объектом медицинского исследования.
– А что, разве прежде была им?
Она стояла и смотрела на него при свете луны. За те два дня, что она провела вне стен госпиталя, они редко оставались вдвоем. Их отношения, не связанные теперь больничными условностями, стали напряженными и непредсказуемыми. Мари подозревала, что их желание избегать друг друга было взаимным. Она собралась было ответить, когда высунувшийся из задней двери дома Бенни прервал их разговор.
Мари лежала в постели без сна и прислушивалась к тяжелым шагам Бертона в гостиной. Их отношения так сложились, что она иногда уже не понимала, что же происходит. То он был нежным и внимательным, то становился вдруг крайне раздражительным. Она знала, что его мучает перспектива потерять работу. Но неуравновешенность была вызвана не только этим. Бертон, так же как и она, не видел ясности в их отношениях.
Безусловно, он испытывал к ней нечто большее, чем сострадание или даже дружбу. Мари не знала, как можно назвать это чувство. Она была не настолько наивна, чтобы надеяться на любовь. Бертон был не из тех, кто легко влюбляется, хотя, если бы это и случилось, то он отдался бы чувству без остатка. Но если уж он полюбит, то это будет женщина, которой он сможет доверять, а не та, прошлое которой туманно и темно.
И в своей любви Мари не была уверена. Девушка не могла утверждать, что то, что она испытывала, не было смесью признательности и физического влечения. Но она твердо знала, что хочет его. Какая-то предательская часть ее существа, которая отказывалась прислушаться к здравому смыслу, стремилась к нему с первобытной силой, грозя сделать Мари своей пленницей.
Шаги затихли, затем она услышала их вновь, приближающиеся к спальне. Дверь заскрипела, и Бертон остановился на пороге.
– Не спите? – тихо спросил он.
– Нет. Включите свет, если хотите.
Он не стал зажигать свет, в темноте прошел к своей кровати и сел.
– Мари, – начал он, – я не хочу, чтобы вы обольщались. Выяснение того, кто вы такая, может быть очень длительным.
Джизус разулся, потом стал снимать рубашку. Мари не стала отворачиваться, она разглядывала его при слабом свете луны, проникавшем через незанавешенное окно.
– Чего вы не хотите, так это – чтобы я стала надеяться оказаться кем-то, кем я на самом деле не являюсь. – Она произнесла это без всякого выражения.
