– Миле… – удивительно послушно начал Жан-Пьер.
– Нет! – Я дернула его за рукав. – Отныне я назначаю вас, мсье Миракло, своим личным кравчим и дарю вам привилегию именовать меня «мадам метресс»! – И с презрением взглянула на конюха.
Этот сплетник скривил губы и, все же галантно кивнув мне, улыбнулся. Но я не могла не отметить, что он – очень импозантный мужчина и совершенно преобразился во фраке: этакий знающий себе цену и привыкший к толпам поклонниц оперный бас, а вовсе не нелепая деревенщина, как показалось мне при первой встрече.
А тем временем повар уже целовал мою правую руку, благодарил и умолял называть его «просто Пьеро». Левой же завладел Глиссе и, с поцелуем пощекотав ее усами, замурчал:
– О несравненная госпожа! Чем же мне, недостойному смертному, тоже заслужить столь высокую милость?
По приглушенному гомону за столом я понимала, что все мой поступок одобрили и с повышенным интересом наблюдают за развитием сюжета.
– Будьте моим герольдом, сударь, – снизошла я. – Представьте мне всех, кто еще не знаком.
– Миледи, простите, что позволил себе вмешаться, – не дав Глиссе ответить, раньше него заговорил конюх, – но почему вы сказали «всех»? Вы незнакомы только с нашим доктором!
– Вообще-то я – профессор медицины. Эркюль Гидо, – оживился и привстал седой толстяк слева от управляющего, – прошу, так сказать, любить и жаловать.
– Профессор! – с отчаянием мурлыкнул Глиссе. – С вашим нетерпением вы лишили меня привилегии!
– Вы еще так молоды, голубчик, все еще впереди, – ободрил его Гидо и с поднятым бокалом в руке лучезарно обратился ко мне: – Пользуясь привилегией своего возраста, предлагаю провозгласить первый тост за здоровье нашей несравненной Прекрасной Дамы, поскольку теперь, миледи, все семеро за этим столом вам известны!
Жан-Пьер преспокойно наполнил мой бокал, налил чего-то себе, а я испытывала полную растерянность. Еще раз впустить в поле зрения гипнотического «индейца» – выше моих сил, но их было восемь. Восемь! Слева – Глиссе, доктор, Жишонга, Жан-Пьер, справа – Рейно, Сале. Пустое кресло. И точно в центре, напротив меня, за фруктами этот сексуальный смерч.
В поисках помощи я посмотрела на Жишонгу. Черный Аполлон с поднятым бокалом выразительно произнес:
– Ваше здоровье, патронесса!
– Но здесь восемь человек, – сказала я.
– Правильно, – подтвердил профессор. – Вместе с вами.
– Восемь мужчин!
Они стали переглядываться.
– Как хотите, доктор, – наконец произнес Жишонга, – но патронесса его видит.
