Огромный валялся на земле. Со словами: «Ты мне еще за это ответишь!» – патрон вышиб его пинком из седла, а сам уже спрыгнул с коня и в низком поклоне согнулся передо мной.
– Примите мои глубочайшие извинения, о благородная дама! Этот слепец просто не разглядел вас в экипаже! Он увидел только этого…
– Но меня-то вы, кажется, разглядели, сударь? – Я и сама не ожидала, что у меня есть столько желчи, сколько я вложила в последнее слово.
– О, мадам, будьте милосердны! – хором взмолились оба бывших всадника, прижимая руки к груди и, похоже, всерьез намереваясь опуститься передо мной на колени.
Я обвела их взглядом и строго сказала:
– Прекратите ломать комедию, господа. Запишите наши имена и обращайтесь в суд. Мы не станем отпираться, что заехали на вашу собственность. Не так ли, мсье Сале?
– Безусловно, – буркнул тот, а всадники переглянулись и пристально посмотрели на него.
– Мсье Сале? – строго спросил «патрон».
Тот что-то промекал.
Огромный вгляделся в Сале еще внимательнее, даже повертел головой и принюхался, как ищейка. И вдруг громко хлопнул в ладоши. Кони даже зафыркали от неожиданности.
– Бог мой, патрон! Это же сам мэтр Сале! О, мэтр Сале, простите! Обознался, не разглядел в темноте!
– Ну что вы, что вы, мсье Номали… Вы же сами разрешили мне проехать по здешней дороге, когда…
– Когда вы повезете к нам нашу госпожу! Нашу прекрасную даму! Нашу повелительницу! – восторженно заговорили они наперебой, простирая ко мне руки. – Неужели правда? Неужели свершилось! Неужели мы, простые смертные, достойны лицезреть саму кавалерственную даму де Ласмар?!
– Да, господа, – важно кивнул Сале.
И эта парочка комедиантов, мгновенно сдернув головные уборы, действительно упала на колени передо мной. На мокрый асфальт. Под моросящим мокрым не то снегом, не то дождем. На фоне лилово-рыжего заката между мрачными тучами и абсолютно ровным серо-искрящимся бескрайним полем. Я чувствовала ледяную влагу на своем лице, холод все более властно пробирался под одежду.
Я мотнула головой и обратилась к Сале:
– Что все это значит? Я пересекла из конца в конец всю страну ради этой пантомимы?
– Нет, конечно, мадемуазель Брэбьи.
– Мэтр! – Огромный вскочил на ноги. – Вы забываетесь! Это кавалерственная дама де Ласмар!
– Может, хватит? – сказала я огромному.
– Да, действительно, достаточно, Андре, – произнес его патрон и тоже поднялся с колен. – Ты же видишь, наша гостья не в восторге.
Я хмыкнула.
– А отчего, собственно, я должна быть в восторге? От вашего розыгрыша?
