«Ваша невестка объяснила нам, что вы были доверенным лицом Вашего брата», — холодно прокомментировал Волберт. — «Он обсуждал с вами все важные деловые вопросы. Личные тоже?»
Он, будто извиняясь, улыбнулся и продолжал наседать дальше. Речь шла только о том, чтобы реконструировать последние дни, пояснил он. «В среду ваш брат был во Франкфурте. Что он там делал?»
Если бы я это точно знала, я бы ему сказала. То, что Роберт консультировался с психиатром, я, тем временем, исключила. Он бы в четверг гарантированно об этом заговорил. «Миа, я разговаривал во Франкфурте с одним корифеем. Я тут подумал, может тебе следует сменить терапевта». Именно так бы он и сказал, в этом я была совершенно уверена. Встреча с каким-нибудь финансовым маклером, иначе это быть не могло. И могла быть тысяча причин, что Роберт из-за этого был таким раздраженным и подавленным. Едва только я упомянула его угнетенное настроение, как Волберт уцепился за это. «Значит, были, все-таки, финансовые затруднения?»
Нет, проклятье! Была только эта баба там, наверху, и был план, продуманный до мельчайшей детали. Все было заранее подготовлено, а мне не удалось этого распознать.
Естественно, я стала недоверчивой и чрезвычайно бдительной. Я и до свадьбы Роберта много чего предприняла. Однако было не так легко претворить это в жизнь так, как я задумала. Никто не был готов мне помочь. А контролировать ее самостоятельно, без того, чтобы не насторожить Роберта, было невозможно.
Для нас с ним день начинался в восемь. Мы вместе завтракали, вместе шли в его рабочий кабинет, где до полудня занимались делами. Того же мы придерживались и в прошедшие годы. Если бы теперь я захотела это изменить, он бы ожидал от меня объяснений.
Не говоря уж о том, что я с удовольствием составляла ему компанию. Для меня, правда, почти нечего было делать, но он мне все рассказывал. Ему нравилось отвлеченно размышлять о будущих перспективах. Там сменился член управления, здесь открылось дочернее общество. Нужно быть постоянно информированным и владеть шестым чувством, чтобы не сказать, способностью предвидения, если не хочешь нести убытки.
И я любила это — его слушать. Его голос придавал сухой материи известный накал. После несчастного случая это было намного приятнее, чем сидеть одной в Ателье, рассматривать каменную колоду в углу, анализировать похороненные мечты о славе и, возможно, еще, объясняться по телефону с владельцем какой-нибудь галереи.
