«Это неправда», — возразила я, перебив его этим. — «Врачи позаботились о том, чтобы мне почти не было больно. То немногое, что я еще чувствовала, было мне необходимо, чтобы знать что я еще жива. И это же самое главное, не правда ли? Я жива».
Он покачал головой, очень настойчиво и решительно. «И при каждом взгляде в зеркало, видишь, что я тебе причинил».
«Ты мне ничего не причинил», — сказала я. — «Это была моя ошибка. Как раз я, сидела не на том месте. Если бы я села позади тебя, возможно, только бы ногу себе сломала».
С минуту он смотрел на меня, потом пробормотал: «Возможно». И уже немного громче говорил дальше: «Что касается Олафа, Миа. С расставанием — это он никогда не имел серьезно в виду. Он думал, что так он сможет оказать на тебя давление, хотел тебя образумить, как он выразился. Ему это не удалось. Теперь я должен попытать счастье, он меня об этом просил».
Он улыбнулся мне, так жалобно и незащищенно. «Если ты хочешь выйти за него замуж, Миа, если ты хочешь к нему переехать, я это понимаю. И я определенно ничего не имею против. Ты должна, по крайней мере, разок дом посмотреть — он чудесный. В каждой детали он принимал во внимание твой вкус. Он ждет, только, чтобы ты сделала первый шаг. Меня ты не должна принимать в расчет, Миа, правда, нет. Я справлюсь один, а ты ведь любишь его».
«Забудь об Олафе», — сказала я. — «Он больше неважен».
Но он считал себя очень важным. Он пришел к нам — тогда я была только-только пару дней дома и еще билась над тем, чтобы работать одной рукой. Олаф ухватился за это, как утопающий хватается за проплывающую мимо доску.
«Мечты о славе рассеялись», — констатировал он. — «Но, вполне ведь могут быть и другие мечты. Я люблю тебя, Миа, я хочу, чтобы ты пришла ко мне. Нам необязательно жениться, если ты этого не хочешь. Но давай, по крайней мере, попробуем жить вместе. А когда ты немного придешь в себя, мы полетим в США. Не в свадебное путешествие, Миа, но я думаю, что там лучшие хирурги. Ты только посмотри, что они со своими „звездами“ делают. Ты получишь свое лицо обратно, я тебе обещаю».
«Это ты только мечтаешь», — сказала я. — «Если тебе не нравится мое лицо так, как есть, никто не заставляет тебя смотреть. Ты свое решение принял, на нем и остановимся. Не забудь, что это ты дал мне пинка, а не наоборот».
«Бог мой, Миа!», — вскипел он. — «Я хотел тебя растормошить. Разве Роберт тебе этого не сказал? Он же согласен, чтобы ты ко мне пришла. Так это не может дальше у вас продолжаться. Вы съедите друг друга, теперь уж точно. Роберт это давно понял».
