Зловонную, блудливую старуху!
Я накажу преступницу по праву,
Я учиню кормилице расправу,
Пусть небо на Хузан посмотрит с гневом
И только град пошлет его посевам!
Хузан - страна греха, распутства, блуда,
Все, что злокозненно, идет оттуда!
Хузан из бедных делает развратных,
Хузан в зловредных превращает знатных,
Лишь подлость и разврат живут в Хузане,
Хузанцы рождены для злодеяний.
Кому нужна кормилица от них?
Все молоко пусть выльется у них!
Шахру взяла кормилицу - и сразу
В свое жилище принесла заразу.
Кормилица - хузанка? Право слово,
Взяла бы лучше в сторожа слепого!
Коль ворона в поводыри возьмем,
На кладбище придем прямым путем!"
Затем сказал: "О ты, что так красива,
О ты, чье имя - Вис - есть имя дива!
Нет у тебя ни чести, ни стыда,
А разума не видно и следа.
Ты в срамоте предстала нашим взорам,
Меня и нас покрыла ты позором.
Ты грязной отплатила мне изменой,
В глазах людей ты сделалась презренной.
Тебя друзья, родные не простят,
И мать, и даже твой любимый брат!
Заставила ты близких осрамиться,
Свой дом ты запятнала, как блудница.
Сошлась ты с дивом, злобным и проклятым,
Коль мамку избрала своим вожатым.
Ведь начинает танцевать с пеленок
Под музыку учителя ребенок!"
Затем к Виру отправил он посла,
Поведал про нечистые дела.
Так повелел он: "Образумь сестру,
Ты утюгом пройдись по ней, Виру,
А заодно ты накажи как надо
Кормилицу, исполненную смрада.
Не то, боюсь, я в гневе изувечу,
Сверх всякой меры подлых искалечу.
Вис ослеплю, распутство вырвав с корнем,
А мамку мы на виселице вздернем.
Рамина прогоню я на чужбину,
Забуду, что я братом был Рамину,
От этих трех свою страну очищу,
Не подпущу их к своему жилищу!"
Но Вис - гляди! - сверкая лунным блеском,
Ответила владыке словом резким:
Хоть устрашилась бесконечным страхом, -
В ней срама не осталось перед шахом.
На пышном ложе выпрямилась вдруг,
Являя шаху свет хрустальных рук,
И молвила: "Зачем, о шах могучий,
Меня пугаешь карой неминучей?
Во всем ты прав. Я счастлива, поняв,
Что ты со мною прям, а не лукав.
А ныне - хочешь - ослепи меня,
Иль звери пусть сожрут в степи меня,
Иль пусть в тюрьме твою познаю кару,
Иль пусть пойду, босая, по базару, -
Люблю Рамина, плача и греша:
Я и моя душа - его душа!
Для глаз моих - он светоч негасимый,
Мой друг, мой царь, мой разум, мой любимый!
Душа с любовью к милому слилась,
Вовек нерасторжима эта связь.
Не кончится моя любовь к Рамину,
Пока сама сей мир я не покину.
Дороже мне, чем Мерв и Махабад,
