Вечером я сидела у себя в комнате и убивала скуку книгой о нелегкой судьбе Артемизии Джентилески. И вдруг – стук в дверь
– Да! – я села на постели, принимая позу поприлчнее.
В комнату заглянул Себастьян! Меня не столько поразило его появление, сколько улыбка на его лице. Так давно я ее не видела. Учитель сиял, в глазах поблескивал мальчишеский кураж. Я замерла в предвкушении.
– Читаешь? Я не помешаю?.. – чуть смутился он, заметив книжку у меня на коленях.
Я замотала головой и отложила ее так небрежно, что опомнилась и постаралась вернуть эмоции в русло приличия.
– Да нет. А что?.. – сдержанно улыбнулась я. – Что–то случилось?..
Себастьян распахнул дверь.
– Да ничего не случилось. Хотел тебе предложить… Может, ты бы хотела побывать в студии?
На нем была белая толстовка, свободная, мягкая, та самая. Не знаю, что именно меня так в его нынешнем образе зацепило, но это был настоящий взрыв, шквал эмоций, сдержать которые мне было уже не под силу. И восхищение, и зависть, и какие–то смутные обрывки псевдо–воспоминаний из сна, и невероятная тоска. Будто в какой–то прошлой жизни я была ему не чужой…
– Ну что, идешь?
– Да! – я вскочила с кровати. – Конечно.
Я шла за ним, шла и глядела ему в спину, представляя то, что увижу сейчас. Какая она – его обитель, хранилище его души, музей его жизни. Мы прошли по коридору первого этажа, Себастьян открыл передо мной дверь в подвальный этаж. Всего несколько ступенек, и я очутилась в огромной студии, залитой мягким светом, теплой, но свежей, просторной, но уютной. Только сейчас я поняла, что совсем не знаю своего бывшего учителя. Разумеется, везде – на стенах, на полу вдоль стен, на верстаках и даже у лестницы, составленные стопкой, были картины. Воздушные, яркие, мрачноватые, чопорные. Я сделала несколько шагов с широко распахнутыми глазами. Я старалась разглядеть все до мельчайших подробностей, не упустить ни одного оттенка его волшебных цветов. Даже голова чуть закружилась. Себастьян заботливо и достаточно официозно положил руку мне на плечо. Я вспомнила о его присутствии, и постаралась сконцентрироваться для начала на чем–то одном. Взгляд остановился на ангелах. Два пухлых пупса сидели на краю черной пропасти и беспечно болтали ножками. Над их светлыми головами розовело закатное небо, клубились ванильные облака. Но бездна под ними была так мрачна и зловеща, что казалось, вот–вот оттуда вырвутся языки пламени.
– Что там, внизу?.. – спросила я, не сразу осознав, что произнесла это вслух.
