Объезжая стороной центр Дюссельдорфа, она всего за какой-то час добралась до предместья Западный Ратинген, где ее отец на правах застройщика приобрел квартиру в громадном жилом комплексе. Чтобы ограничить сумму налогов, он оформил квартиросъемщицей свою дочь сроком на пятнадцать лет, с условием, что квартира будет ею действительно использоваться. Но Катрин, конечно же, сразу поняла истинную подоплеку его намерений, так что Хельге даже не пришлось их ей растолковывать: этой квартирой отец хотел обеспечить Катрин и Даниэле возможность покинуть при случае дом в Гильдене.
Но пока из этого ничего не выходило. Да и не могло получиться, думала Катрин, пока, припарковав машину на ярко освещенной стоянке, поднималась в лифте на восьмой этаж и открывала дверь квартиры. Этого было явно недостаточно. Две комнаты, ванная и кухня – это мало для нее и Даниэлы, привыкших в Гильдене к просторным помещениям с высокими потолками. Если бы квартира была хоть трехкомнатной, то могла бы еще как-то им подойти. Может быть… И к тому же в Гильдене у Даниэлы все подружки, и, вообще, только там она чувствует себя дома. А как быть самой Катрин?
Ответить себе на этот вопрос она не могла.
Катрин щелкнула выключателями, раскрыла все окна, чтобы проветрить комнаты, крутанула кран отопления. Потом сняла куртку, положила привезенные продукты в холодильник, в котором уже было достаточно вина, воды и пива. Катрин сбросила юбку и пуловер – ведь не приходилось ожидать, что Жан-Поль появится раньше, чем обещал, – повязала платок на голову, надела фартук и принялась убирать и пылесосить квартиру. Она работала в очках, чтобы не проглядеть каких-нибудь мелочей.
Закончив уборку, прикрыла окна, расправила гардины и занавески, включила торшер в гостиной и погасила верхний свет. Теперь комната дышала уютом. Катрин вымыла руки, оделась, причесалась, положила очки в футляр…
Что дальше? Она захватила с собой рукоделие, которым могла бы заняться. Можно было бы и почитать… Но, как обычно, в этой комнате ее словно парализовало. Катрин, всегда поглощенная делами в доме матери, в дюссельдорфской квартире не знала, чем ей заняться, словно в гостях.
И это при том, что гостиную она обустроила хоть и не очень шикарно, но все же весьма уютно. Занавески и абажур торшера окрашены в теплые золотистые тона, множество подушечек на диване и креслах перекликаются с ними различными оттенками от бледно-бежевого до золотисто-коричневого. На покрытом серым ковролитом полу лежит индийская дорожка, выдержанная в светло-голубых, серебряных и золотых тонах. У стены напротив окна стоит маленький письменный стол в стиле «чиппендейл»,
