- Хотел бы?
Я кивнул.
- Ну тогда пошли.
Я последовал за ним. В коридоре мы направились в сторону, противоположную входу, и оказались в небольшом, амфитеатром, зале.
- В первый момент, - сказал Петр, - тебе будет не по себе от резкого света и невидимого излучения, в зоне действия которых мы сейчас окажемся. Ощущение не из приятных, но ты не волнуйся - оно быстро пройдет. И пока ни о чем не расспрашивай.
Мы уселись в глубокие кресла с белоснежной обивкой. На белом столике в металлических кольцах-держателях стояли стаканы.
Напитки разливал маленький поблескивающий металлом робот с миниатюрными цепкими лапками - практически единственный атрибут современности в помещении.
Действительно, мне стало как-то неуютно, когда неожиданно все вокруг залил резкий свет. Казалось, зажглись и не гасли десятки фотовспышек. Я почувствовал боль не только в глазах (закрытые веки не спасали), но и во всем теле.
Неприятное ощущение исчезло так же быстро, как и пришло, хотя свет остался. Теперь можно было без опаски открыть глаза. Я осмотрелся. Амфитеатр исчез, а гораздо ближе его первых рядов теперь была стена, увешанная старинными картинами, которые я хорошо знал, а некоторые и любил. Перед нами была библиотека Петра.
Я не успел сказать ни слова. Он тоже молчал, наблюдая за мной и с явным беспокойством поглядывая на дверь.
Дверь распахнулась, и вошла Аня. В первый момент не заметив меня, она обратилась к Петру:
- Опять ты за свое.
И не успел я подняться навстречу - она уже была рядом. Аня явно обрадовалась, увидев меня. Я поцеловал ей руку. Она подставила щеку.
- Ну, шок прошел? - спросил Петр. - Надеюсь, оба довольны?
Он был прав.
Я почувствовал себя почти счастливым, и мне было не до того, каким чудом Петр перенес нас из лаборатории к себе домой.
Говорили мы главным образом о моей поездке. Собственно, мы - это я и Аня. Петр же, погруженный в собственные мысли, почти все время молчал, а если и включался в разговор, то как-то невпопад, спрашивая совершенно не о том, чего касалась наша беседа. Речь шла о спасении Венеции. Я был приглашен туда в порядке архитектурного надзора и рассказывал о своей работе и городе, зная любовь Ани к нему. По ее словам, она провела там лучшие часы своей жизни.
Вдруг Петр прервал меня на полуслове:
- Аня, мы должны уйти. Наговоритесь в другой раз. Я только хотел все это показать.
И не успели мы с Аней проститься, как ее уже не было в помещении. В полумраке зала все происшедшее казалось галлюцинацией, сновидением.
