Кто-то нашел себе еще более необычные занятия. Кассандра расположилась в фойе и гадала на картах таро за некоторую плату. Ивонна и Энрике стали писать стихи друг другу и зачитывать их вслух. Мы все нашли это милым, несмотря на то что сами по себе стихи были ужасны. Альберт при помощи Льюиса постепенно продвигался по винному погребу отеля, делая заметки о каждой бутылке, которую он дегустировал.
А вот Сет большую часть времени проводил наедине с собой. Большинство из нас, включая меня, к сожалению, просто-напросто забыли о нем. Он, конечно, был не самым общительным человеком. Но в тот вечер, когда мы сидели и пили его вино в фойе и разговаривали о ронгоронго, я поняла, что он очень приятный собеседник и, безусловно, довольно говорливый, если беседа заходила о предмете, его интересующем, в данном случае о ронгоронго.
Я пыталась пару раз вытянуть из него комментарий по поводу дощечки Сан-Педро с ронгоронго, но после смерти Дэйва он не очень-то был склонен беседовать, не только со мной, а вообще с кем-либо. Теперь, когда нашли тело Джаспера, Сет устремлялся в обеденную залу, как только она открывалась, чтобы успеть занять один и тот же столик. Столик был на две персоны, хотя он никогда не просил кого-либо из нас к нему присоединиться. С этого места не только никакого вида не было, но к тому же он находился в самом темном углу. Я понимаю сейчас, что он постоянно садился спиной к стене. Когда трапеза заканчивалась, он снова спешил прямо в свой номер. И хотя я сама никогда этого не видела, но не была бы удивлена, если бы он задвигал дверь мебелью изнутри. Его номер был в том же крыле, что и наш, и шторы он держал постоянно задвинутыми, днем и ночью. Пару раз, когда я шла обратно в номер, видела, как колышутся шторы, так что, думаю, он постоянно наблюдал за всеми. Он был один и вел себя как запертый в клетке зверь, и, полагаю, он сделал то, что сделал бы запертый в клетке зверь. Когда знаешь, чем кончилось дело, конечно, хорошо говорить, но, оглядываясь назад, думаю, я могла, должна была предсказать то, что произошло.
План Сета был неплохим, не хуже, чем вынашивали мы с Мойрой. Но именно в тот момент, когда он начал претворять его в жизнь, он провалился.
Сет приступил к его осуществлению почти одновременно с нами. Мойра и я сидели с компанией, любуясь морским пейзажем, наблюдая, как пролетел единственный за день самолет. Это происходило почти каждый день под некоторый скрежет зубов и обмен репликами типа «как бы мне хотелось быть на этом самолете», когда он взлетал. Тем не менее Сет был единственным из нас, кто действовал.
