Рози и Берти украдкой взглянули друг на друга, а Уорэндер прочистил горло. Гантри, казалось, решился.
— Обычно я за стенами театра не обсуждаю такие вещи, — сказал он, — но в данных обстоятельствах считаю, что лучше вам все рассказать. Я решил попробовать мисс Ли на заглавную роль в… — он поколебался, — в новой пьесе.
— В самом деле? Ей удивительно повезло, — заметил Аллейн. — А что это за пьеса?
— Ух ты! — непроизвольно выдохнул Берти.
— Называется «Бережливость в раю».
— А чья?
— Какое это имеет значение? — отрывисто произнес Уорэндер.
— Я не знаю, — пробормотал Аллейн. — Может, и никакого. Давайте выясним.
В разговор смело вступила Рози:
— Не думаю, чтобы это имело значение. Мы все об этом слышали.
— Правда? — спросил Аллейн. — А где же? На приеме?
Рози покраснела.
— Да. Там об этом вскользь упоминалось.
— Упоминалось. Только упоминалось, — поспешно добавил Берти.
— И вы так и не узнали имени автора, да?
— Это новая пьеса Дикки Дейкерса, так, Тимми? — ответила Рози.
— Да, дорогая, — согласился Гантри, с трудом удерживаясь, как показалось Аллейну, чтобы не закатить глаза. — В холле я как раз сказал мисс Ли, что хочу прослушать ее в этой роли.
— Хорошо. А не объясняет ли это, — спросил Аллейн, — почему Дейкерс так хотел поговорить с мисс Ли?
Все лихорадочно согласились.
— Странно, — продолжал Аллейн, — почему же это объяснение не пришло никому из вас в голову?
Берти мелодично рассмеялся:
— Какие мы глупые! Подумайте только!
— А может, и вы все помчались в холл, чтобы поздравить мисс Ли?
— Именно! — обрадовался Берти, широко тараща глаза. — Именно поэтому! К тому же, — добавил он, — мне нужно было в туалет. Я забыл совсем. Вот, в действительности, почему я вышел в холл. Все остальное — просто совпадение.
— Хорошо, — заметил Аллейн. — Раз уж вы с таким трудом вспоминаете причины, по которым оказались в холле, полагаю, я и сам их для вас состряпаю.
Рози Кавендиш протестующе подняла руки.
— Да? — спросил Аллейн. — Что вы хотите сказать?
— Ничего. В самом деле. Просто вы заставляете людей чувствовать себя непорядочными.
— Разве? Сожалею об этом.
— Послушайте, — продолжала она. — Мы все потрясены и в ужасе от того, что произошло с Мэри. Она была нашим другом, близким другом. Не надо, Тимми, дай мне договорить. С ней было очень трудно, у нее был скверный характер, она была придирчива. Случалось, она говорила и делала вещи, которые теперь мы бы хотели забыть. Но важно помнить, что так или иначе, все мы ее любили. Ее невозможно было не любить. Впрочем, может это только я так думаю.
