Он дал Чарльзу лекарство. Возвратился Уорэндер с бренди.
— Это поможет, — сказал Харкнесс.
Все в молчании ждали.
— Мне лучше, — наконец проговорил Чарльз.
— Прекрасно. Теперь мы вас с двух сторон поддержим. Спокойнее. Только ложитесь, Чарльз, ладно?
Чарльз кивнул. Потом, заметив, что к нему подходит Уорэндер, произнес очень твердо «нет» и повернулся к Гантри.
— Мне лучше, — повторил он, и Гантри, бережно поддерживая его, увел в другую комнату.
Уорэндер несколько секунд стоял в нерешительности, а затем, вздернув подбородок, отправился за ними.
— Дайте ему грелку, — сказал Харкнесс Флоренс.
Когда она ушла, он проглотил три таблетки аспирина, взял трубку стоящего у кровати телефона и набрал номер.
— Говорит доктор Фрэнк Харкнесс. Я звоню из дома мистера Чарльза Темплетона. Пардонез-плейс, два. Несчастный случай со смертельным исходом. Какой-то инсектицид. Миссис Темплетон. Да. Прием — человек пятьдесят. Хорошо. Я жду.
Когда он вешал трубку, вошел Гантри. Взглянув на Харкнесса, он внезапно остановился и спросил:
— Что еще?
— Я позвонил в полицию.
— Полицию?
— В подобных случаях необходимо сообщить в полицию.
— Можно подумать…
— Можно подумать что угодно, — проворчал доктор Харкнесс, отворачивая на кровати край изящного покрывала и одеяла. — Я не хочу звать слуг, а эта женщина уже на грани истерики. Пожалуй, простыня подойдет.
Вытащив простыню, он скомкал ее и протянул Гантри:
— Прикройте-ка ее, старина, ладно?
У Гантри вокруг рта пошли белые пятна.
— Не нравится мне это дело, — сказал он. — Я столько раз ставил такие сцены в спектаклях, но никогда не встречал в жизни. — Потом добавил с неожиданным ожесточением: — Накрывайте ее сами.
— Ладно, ладно, — вздохнул Харкнесс. Пройдя по комнате, он принялся накрывать тело. Ветерок, дувший в распахнутые окна, шевелил простыню и казалось, что материя поднимается от движения того, что под нею скрыто.
— Окна можно уже и затворить, — проговорил доктор. — Приведите в порядок хотя бы кровать, — попросил он Гантри.
Тот, как мог, сделал это.
— Так, хорошо, — произнес Харкнесс, надевая пиджак. — Эта дверь запирается? Да. Пошли.
Когда они выходили, Гантри сказал:
— Уорэндер не понадобился. Чарльз, кажется, не желал его присутствия, поэтому солдафон удалился со сцены с застывшей спиной и каменным выражением лица. Не знаю, куда он ушел, но в своем роде это замечательный тип. Страшная посредственность, но тип удивительный. Хотя, надо сказать, он расстроился.
— Ничего. Пойдет ему на пользу. Если я не схвачу воспаление легких, то это будет отнюдь не его заслуга. Ох, голова моя! — доктор Харкнесс на секунду закрыл глаза.
