— Неужели ты не видишь, в кого превратился, Борис? Ты даже не робот — для них есть Три Закона, а для тебя ни одного. Ты делаешь то, что тебе прикажут, не думая о последствиях.
— Я защищаю Землю.
— Не знаю… Одно дело, когда ваш Корпус сражается с Пилигримскими диверсантами. А другое, когда десантники усмиряют колонии.
— Я не имею права об этом думать. Решает Земля. Она определяет болезнь, она назначает лечение. А я просто антибиотик.
— Антибиотик? Верно. Они тоже лупят наобум — и по болезни, и по человеку.
Они замолчали. Потом мама сказала:
— Прости, Борис, но я не могу любить… антибиотика.
— Хорошо, — спокойно сказал папа. — Но Алька останется со мной.
Мама промолчала. А через месяц мы с папой остались одни. Честно говоря, я даже не сразу это почувствовал. Мама и раньше подолгу не бывала дома — она журналист и ездит по всей Земле. Папа бывает дома гораздо больше, хотя раз или два в месяц уезжает на несколько дней. А когда возвращается, привозит подарки — удивительные вещи, которых нет ни в одном магазине.
Однажды он привез Поющий Кристалл. Маленькая, сантиметровая пирамидка из прозрачного синего камня тихо, не умолкая ни на секунду, наигрывала странную бесконечную мелодию. Звук Кристалла менялся, когда шел дождь; когда на него падал солнечный свет, становился громче; если Кристалл подносили к металлу, он менял тональность. Он и сейчас поет свою вечную песню, плотно укутанный ватой и запрятанный в самый дальний угол шкафа.
Были еще лотанские зеркала и рэтские скульптурки — вылепленные из мягкой розовой пластмассы люди взрослели, старились, смотрели то улыбчиво, то хмуро.
Ну а самым лучшим подарком был пистолет.
В тот раз папы не было почти неделю. Я ходил в школу, играл со своим другом Мишкой по прозвищу Чингачгук. Ездил с ним и его родителями в соседний город, где начинался праздник Смеха. Мишка даже ночевал у меня насколько раз. И все равно было скучновато. Наверное, папа это понял. Когда он приехал, то даже не стал ничего рассказывать. Порылся в сумке и протянул мне тяжеленный металлический пистолет. Секунду я держал его в руках, не догадываясь, в чем дело. И только когда устала рука и я едва не уронил оружие, до меня дошло — это не игрушка. Ее не стали бы делать такой тяжелой, под силу лишь взрослому.
— Он не стреляет, — угадав мой вопрос, сказал папа. — Я разбил излучающий генератор.
Я кивнул, пытаясь прицелиться. Пистолет дрожал в ладони.
— Откуда он, пап? — нерешительно спросил я.
