– Если твои предположения верны.
– Если они верны, – кивнул я.
Вот чего у меня не было, так это полной уверенности. В конце концов я всего лишь озвучил теорию, которую обдумывал на пляже начала времен. Все происшедшее можно было объяснить и дугим способом, точнее – многими другими. Что, если я ошибся, и мы, к примеру, просто провалились в другую реальность? Вот выйдем из дома, а там…
Нет, лучше сразу, что называется, в омут головой. Кажется, все последствия шока у меня прошли. И руки уже не дрожат, и ноги более не подкашиваются.
Я встал с пола и скомандовал:
– Вперед!
– С тобой – хоть куда, – буркнул неандерталец.
Мы вышли из дома Аристотеля и, остановившись на крыльце, как по команде испустили вздох облегчения. Перед нами была знакомая площадь. Такая, как раньше. Точнее – такая, как всегда. И Мироныч уже открыл дверь склада, и к нему уже подтягивались нагруженные находками вольные собиратели.
– Ты прав, – признал Бородавочник. – Твоя теория верна.
– А ты сомневался? – сказал я.
Про себя я, конечно, подумал, что это тоже ничего не доказывает, и всему окружающему можно запросто найти по крайней мере еще несколько таких же правдоподобных и логичных объяснений. Так что ничего лично для меня еще не было ясно. Может быть, в будущем мне удастся найти другие доказательства своим умозаключениям. А может, и нет. Кто знает?
– Так что все-таки ты сделал с Лёликом? – поинтересовался неандерталец. – Мне страшно любопытно. Вдруг окажусь в подобной ситуации без тебя?
Почему бы и не объяснить? Вдруг действительно окажется.
– Применил закон о последствиях осуществления гипотетически невозможных действий. Тот же самый, благодаря которому Лёлик оказался здесь. Помнишь, он мушек перед глазами ловил?
– А что он такого невероятного сделал на этот раз?
Я улыбнулся:
– Он правду сказал. Чистую, словно слеза младенца, правду.
– И только-то? – удивился неандерталец.
AN id=title>
ЛЕОНИД КУДРЯВЦЕВ, ДМИТРИЙ ФЕДОТОВ
ЧИСТАЯ ПРАВДА (ЛЁЛИК)
Из цикла «Однажды в начале времен»
1.
Я лежал на пляже начала времен. Серо-зеленые волны одна за другой накатывали на мои голые ноги и, облизав их до колен, отступали. А с безоблачного темно-синего неба жарила беспощадная, почти белая звезда, которую через пару миллиардов лет назовут Солнцем. Я лежал и лениво думал о том, что время чем-то напоминает эластичную ткань. Вот к примеру я где-нибудь в меловом периоде убиваю бабочку и ткань слегка натягивается. Многое ли зависит от крохотного насекомого? Вот я не даю наполеоновскому солдату украсть поросенка у многодетной крестьянской семьи и натяжение усиливается. Вот я во время революции спасаю от расстрела старого попа, и ткань времени начинает слегка пружинить. Следующее прикосновение, еще и еще… После того, как натяжение достигнет рокового предела, полотно причин и событий порвется, расползается на лоскуты, а там… Сколько нужно прикосновений и какой силы они должны быть, для того чтобы это случилось?
