— Здравствуйте, — сказал я всем.
— Здравствуй, — сказал Кайрович и встал, протягивая мне руку. Он оказался почти на голову выше меня.
— Юра.
И я понял, что все решилось в мою пользу.
Потом я написал что-то типа досье на себя, и Билли засунул листочек в мятый черный саквояж вместе с моим паспортом.
— Это на случай, если таможня тебя найдет.
— Где найдет? — не понял я.
— Где? — Билли, что-то прикидывая, оглядел меня с ног до головы. — Да ты не волнуйся, проведем. А там, в Израиловке, ты вообще никому не нужен. Распишешься в трех местах и сойдешь на берег. Ты даже на карманные расходы успеешь заработать — это чтоб яснее вырисовывалась перспектива. Стоять мы будем три дня, успеешь.
В это время Ленка приподнялась на локтях и, сдувая с лица прядь волос, категорически заявила:
— Я бы выпила кофейку.
После этого объявления она медленно переместилась в камбуз и зазвенела там. Билли потащил вниз перец и пряности.
В Средиземном море я видел летучих рыб. Одна из них залетела на палубу и долго билась, прежде чем затихла.
— Зачем они летают? — спросил я Юру.
— Чисто для кайфу, — подумав, ответил он. — Делают радугу.
Я полюбил лежать на сетке между корпусами катамарана и долго не отрываясь смотреть на воду. Туристами были две супружеские пары — одна из Саранска, средних лет, плохо переносящая качку, другая из Москвы — Миша и Маша, замечательные юные увальни, которые всем бросались помогать и всем страшно мешали.
— В саркому, попиллому и в бога душу мать! — орал Кайрович в страшном раздражении.
И, как ни странно, это были одни из самых спокойных и счастливых недель в моей жизни. Hа «Европе» было просто хорошо. «Европа» была вне инфернальных воронок. Hа «Европе» было чисто, славно, дружно и весело. Меня ни о чем не спрашивали. Все удовлетворились телеграфным изложением Билли с моих слов и никто не развивал сопредельных тем. Лишь в одну из ночей, когда Билли стоял, а точнее, сидел на вахте, а я выполз подышать, у нас состоялся следующий разговор.
— Рассчитываешь что-то выяснить там? — он кивнул в сторону горизонта и добавил: — Там, в Израиловке.
— Видишь ли, — сказал я ему, — я хочу понять.
— Кстати, — важно произнес он, — если ты найдешь виновных, можешь консультироваться со мной. Относительно международного права.
Я засмеялся.
— Hу и дурак, — обиделся Билли. — Я серьезно. Израиловка выдает.
— Что выдает?
— Что… что… Преступников выдает. Я бы на твоем месте не распускал слюни.
— Мне кажется, — сказал я то, в чем к этому времени был почти уверен, что в этой истории никто не виноват. В ней нет ни причин, ни следствий. В нашем понимании. И вообще, имя этому — судьба или что-то подобное.
