Мы стояли в центре комнаты и прислушивались. Слышали поскрипывание половиц на втором этаже, слышали, как что-то грызли крысы и мыши. В окна неутомимо бил ветер, и стекла позванивали, как бы отвечая ему вежливым отказом.
— Боже мой! — взволнованно сказала Анна. — Представляю, что будет, когда она выпустит джинна!
Профессор подошел к двери и попробовал ее открыть. Как и все двери в Зимнем Порте, она была сделана из крепкой строительной сосны, с медными уголками, и, чтобы ее сломать, нужно плечо в пять раз покрепче, чем у профессора.
— Ну, что же мы будем делать? — спросил он.
— Даже не представляю, — ответил я. — Разве что разбить окно? Попробуем?
— Подождите, — сказал Кволт. — Давайте посмотрим, что будет дальше.
— Будет? — зашипела Анна. — Мы, черт возьми, прекрасно знаем, что будет! Она собирается выпустить джинна, а если не сможет убить его, то попытается умиротворить. Я говорила, нельзя ей верить! У мужчин начисто отсутствует интуиция, они не понимают, что такое подлая женская, натура!
Я закурил еще раз.
— Ты думаешь, она собралась принести нас в жертву?
Анна, ходившая взад-вперед по комнате, как дикая тигрица, кивнула:
— Именно. Я молюсь, чтобы она убила его. И очень хочу надеяться, что она все-таки говорила правду.
— Какую именно? — спросил Кволт.
— Об уничтожении джинна, обо всей чертовщине. Мне кажется, это вранье. А что, если она хочет выпустить джинна только ради того, чтобы он сделал ее богатой, красивой или знатной? Как в древних легендах?
Я молча рисовал круги огнем сигареты.
— А если предположить, что это вообще все вранье? И нет ни кувшина, ни джинна — ничего? Нас просто разыграли, как детей?
— Давай, давай, Гарри, — сказал профессор Кволт. Шутки шутками, но это зашло уже слишком далеко.
Я мрачно посмотрел на него.
— Надеюсь, вы правы, — сказал я.
Тем временем Анна старательно копалась в ящике с журналами. В основном там были старые пожелтевшие газеты, все изрезанные маникюрными ножницами Макса Грейвса. Наконец она вытащила оттуда пару журналов и сказала:
— Вот оно!
В руках у Анны был свежий номер журнала «Тайм». Журнал выделялся среди прочих изданий, так как его обложка была не сорвана, а страницы не изрезаны в лохмотья. Скорее всего это и был тот номер, который доставил мальчишка на велосипеде и который заставил профессора Кволта думать о том, что джинн скоро выйдет на свободу.
— А ну-ка, дай взглянуть, — сказал профессор Кволт, и Анна положила журнал на стол.
Профессор быстро перелистал страницы, ища вырезанный фрагмент. Дойдя до графы «некрологи», он остановился и ткнул пальцем.
