Дорогая келеиртай я плохо знаю ваши обычаи как вы наши. Раз ваш мальчик вы сказали настоящий турепанин приезжайте лучше к нам ему будет хорошо и вас никто не обидит потому что вы мать. Он должен говорить по нашему а вы не научите не сможете. Ему нужно много братьев а в город малышей не возят вы знаете. У нас у него будут внуки моей сестры и мои им будет весело и вырастет здоровый красивый и умный как Оревалат. Может быть даже найдете другого мужа вы же совсем молодая как я думаю нужен мужчина в доме ну впрочем как захотите никто вас неволить не будет.
Приезжайте мы живем в поселке Катайе-рра от Кайе-ыргаз сорок миль напишите если соберетесь когда встречать с поезда мой второй сын отличный шофер прилетит за вами.
Негоже турепанскому ребенку расти в южных городах. Приезжайте жена уже красит стены в вашей комнате через декаду можно будет жить.
Надеюсь на встречу. Будешь звать меня дядя Саралак а мою жену тетя Миспа. Остальных выучишь когда приедешь Карина Четохон моя келеиртай. Жена пришла говорит поцелуй Оре от нас и скорей надень ему арнакой чтобы не заболел.
Ждем.
Твой дядя Саралак.
--
Карина читала письмо, с трудом разбирая корявый почерк незнакомого горца. Пальцы ее перебирали амулеты Артана. Она носила их на груди со дня… нет, не со дня похорон, тогда она была не в себе. Просто однажды к ней, еще слабой и полубезумной, еще вцепившейся в навязчивую мысль вернуть Артана в тело его маленького сына, пришел Раттирен и надел ей на шею кожаные шнурки с бусами и фигурками. Она посмотрела на него благодарно, стиснула гроздь амулетов, но ничего не сказала. Кажется, именно тогда она начала понемногу приходить в себя.
Она кормила ребенка грудью, а он играл амулетами Артана. Она не расставалась с ними днем и ночью. Они грели и утешали ее. Может быть, эта черная каменная фигурка маленького демона с лицом идиота, расплывшимся в беззубой счастливой улыбке, и впрямь забрала ее горе — не все, только самую тяжелую, безумную часть.
Карина погладила черного демона пальцем и улыбнулась ему. Положила на ладонь четыре резных серебряных колечка — серьги Артана, нанизанные на шнурок вместе с бусами. Вспомнила, как перебирала их губами, лаская Артана. Встала, сняла амулеты с шеи. Отделила бусы и пучок сухой травы от остальной связки, подошла к топчану, где спал умаявшийся за день Оре. Осторожно, чтобы не проснулся, надела на ребенка шнурок, завязала два узелка, чтобы амулеты не болтались слишком низко. Ласково взъерошила черные жесткие волосы мальчика, легонько поцеловала его. Малыш завозился, вздохнул, пробормотал: «нимисяй» и снова ровно засопел.
