Мы достигли стадии мистицизма. «Ибо от избытка сердца говорят уста»,>[8] — сказано в Библии. Теперь мы говорили сообразно Священному Писанию.
— Святая Тереза Авильская была права: «Все, что случается, прекрасно». Вот, например, эта жара — не понимаю, почему люди на нее жалуются. Эта жара прекрасна.
— Особенно если не работать и пить литрами шампанское на льду.
— Кто вам сказал, что я не работаю? Дело в том, что я решил наконец главный вопрос, испокон веков волнующий людей: вопрос распределения времени. И вас, Сигрид, я спас от этой надуманной проблемы: вы делали массу ненужных вещей, чтобы занять себя, зачем-то ходили по магазинам, по музеям. А на самом деле, истинно говорю вам: время не подлежит распределению. Занимать себя не надо, надо предоставлять себе свободу.
— Были бы деньги.
— У вас ведь есть кредитка Олафа, «синяя карта», не так ли?
— Да. Я даже не знаю, сколько у него на счете. Спросила его как-то, он ответил: «Много». Когда я снимаю деньги, банкомат почему-то не желает сообщать мне остаток.
— «Синяя карта» Олафа — масло вдовы Сарептской.
— Кстати о вдове, пойду принесу еще одну из погреба.
Сигрид прошла через гостиную по прямой, несмотря на головокружительно высокие каблуки и количество алкоголя в крови. Она спустилась в погреб и вернулась, ни разу не споткнувшись, и твердой рукой откупорила бутылку.
— Вы совсем не пьяны, Сигрид?
— Пьяна. Со стороны это незаметно, я знаю.
— А как вы узнаете, что пьяны?
— Когда я пьяна, мне не страшно.
— Страшно? Чего вы боитесь?
— Откуда я знаю? Мне все время страшно, для меня это неотъемлемая часть жизни.
— И только шампанское прогоняет этот страх. В шампанском содержится этанол, а это лучший пятновыводитель. Напрашивается вывод, что страх — это пятно. Давайте выпьем, Сигрид, чтобы смыть наши пятна.
Я осушил фужер. От ледяных глотков голова разрасталась вширь.
— А может быть, страх — это первородный грех, Сигрид? И, пьянея, мы возвращаемся в мир до грехопадения?
— Пройдитесь-ка, Олаф.
Я встал, поднял ногу и упал.
— Вот видите, это мир после грехопадения.
— Но вы, Сигрид, вы-то можете ходить!
— Помочь вам подняться?
— Не надо, мне здесь хорошо.
Пол кухни был восхитительно прохладен. Я погрузился в сладостное подобие комы и последним, что успел ощутить, было вращение Земли.
