— За что мы выпьем сегодня?
— За Сигрид. За вашу новую личность, которую дал вам я.
— За Сигрид, — повторила она и с наслаждением, словно утоляя жажду, осушила фужер.
Я выпил свой залпом, чтобы хватило храбрости напомнить ей о прерванном разговоре.
— Кот нас перебил, вы рассказывали мне, как проходят ваши дни.
— Вряд ли рассказ получился бы длинный, — улыбнулась она.
— Вы не успели даже начать.
— Вы же видели сегодня, как я вернулась. Разве это не ответ на ваш вопрос?
Мне показалось, что этот разговор ей неприятен. Я налил себе еще фужер, ломая голову, о чем же можно с ней говорить. Какую выбрать тему, чтобы не попасть на зыбкую или скользкую почву?
У моей собеседницы закружилась голова. Извинившись, она прилегла.
— Это от шампанского натощак, — заметил я. — Вы ведь не ели сегодня.
— Ничего страшного. Я люблю, когда голова кружится.
По ее смеху я догадался, что она немного пьяна. Момент был подходящий.
— Расскажите мне о себе, Сигрид.
— Рассказывать почти нечего. У меня нет даже имени. Я принимаю людей, что бывают проездом в этом доме, и храню их тайну.
— У вас есть своя тайна, и она куда загадочнее.
— Вы же знаете, что нет, Олаф. Я поведала вам то немногое, что можно сказать обо мне.
— Возможно, тайна человека состоит не в том, что можно о нем сказать.
— Налейте мне шампанского, пожалуйста, только не говорите, что это неблагоразумно.
Я повиновался. Она села, чтобы выпить. Пригубила и сказала тихонько:
— Мне нравится, что моя жизнь, как и я сама, не имеет ни смысла, ни веса.
— Насчет веса — ладно, согласен. Но насчет смысла — отнюдь. Вы смысл жизни Олафа.
Она звонко рассмеялась:
— Ничего подобного.
— Он ведь женился на вас.
— Для вас ведь не будет новостью, что это ради подземного хода.
О нет, это было для меня новостью. И я даже не мог спросить ее почему.
— Это не мешает чувствам, — сымпровизировал я.
— Да. Он меня очень любит.
— Он вам многим обязан.
— Это я обязана ему всем.
— Вы замечательно принимаете гостей. Уж я-то теперь это знаю.
— Это нетрудно.
— Не скажите. Мне впервые оказывают такой прием.
— Вы меня удивляете. Мне говорили, что в Тегеране гостей принимают как нигде.
Тегеран? Так я работал в Тегеране? Как прикажете выпутываться после такой информации?
— Все очень просто: я почти ничего не помню о Тегеране, — заверил я.
— Наверно, это хороший знак. Мы запоминаем то, что уязвляет нас и коробит.
— Или пленяет.
— Хорошо, что мы пьем шампанское, выслушивать такие вещи на трезвую голову я бы не смогла!
