Сердце учащенно забилось: сейчас я услышу последнюю музыку, которой услаждал слух мой предшественник. С первых же нот стало ясно, что это классика. Слава Богу, я уж было приготовился к шведским штучкам в духе «ABBA». Почти сразу я опознал «Stabat Mater» Перголези.
Для полного счастья я сходил в кухню за бокалом «Кло-вужо» из вчерашней бутылки и улегся на диван, наслаждаясь дивной музыкой и не менее дивным вином.
Кстати, именно его пили изумленные гости на «Пиру Бабетты»>[6] — решительно, северяне знают толк в бургундских винах. Я нахмурился: последним о бургундских винах говорил мне поставщик по телефону сразу после смерти Олафа. А в самом деле, мог ли у меня быть свой поставщик вин? Тем паче бургундских? Вряд ли Батист Бордав так себя баловал. Что-то слишком много оказалось бургундских вин в этой истории. Похоже, они входили в заговор.
Я вспомнил о намеченных телефонных изысканиях: надо было узнать номер последнего абонента Олафа. Увы, «Stabat Mater» начисто заглушила мелодию в моем мозгу, всегда отличавшемся хорошим вкусом: между Перголези и «Франс Телеком» выбор очевиден. Но ведь эти десять нот были мне позарез нужны — как теперь выковырять их из памяти?
Я заметался по гостиной, схватившись за голову. Ну и задачка: извлечь простенький мотивчик из головы, полной божественной музыки. Все равно что перекопать красивейший город, дабы явить миру развалины безвестного поселения. От этой абсурдной археологии я окончательно обезумел.
«Пропади ты пропадом, Перголези!» — со стоном вырвалось у меня, и я многажды повторил это, раз от разу все исступленнее. Бисквит взирал на меня с презрением. Я кинулся наверх, отыскал свои вчерашние каракули. Увы, в плане мнемотехники они оказались не полезнее лопатки для торта. Впору было взвыть.
Я снова спустился вниз. В кухне мне попалась на глаза записка Сигрид. Номер телефона совпадал с сегодняшней датой — под этим предлогом я и позвонил ей.
Она ответила сразу.
— Одни и те же цифры вашего телефона и сегодняшней даты — это совпадение? — спросил я.
— Нет, я каждый день меняю номер. Чтобы всегда знать, какое сегодня число.
— Неужели?
— Ну что вы, Олаф, конечно, это совпадение. Если бы не ваш звонок, я бы и не заметила. Это только вы обращаете внимание на такие мелочи.
— Вы думаете?
— Да. Профессиональная деформация, по всей видимости.
Она простилась в самых приятных выражениях. Я задумался: какая же профессия может так деформировать мозги? Шпионаж? Да, пожалуй, шпионам свойственно подобное внимание к деталям. Моя паранойя могла бы славно послужить контрразведке. А если мой предшественник принимал у себя в доме шпиона, значит ли это, что он принадлежал к тому же цеху?
